Видимо, похитители не собирались отдавать украшения. Только родовую печатку не рискнули забирать.
Что и позволило спустя полтора века определить личность погибшей.
— Прошу предоставить украшения погибшей в распоряжение следствия! — попросил следователь.
Я подвинул ему через стол колье, серьги и кольцо.
— Перстень-печатку, пожалуйста… — скучающим голосом добавил следователь.
— Обойдёшься! — буркнул ему Бубен.
— Что? — не понял тот.
— Обойдёшься, говорю! — повторил опричник и выжидающе обернулся к Пьеру.
— По уложению от 1655 года семейные ценности и реликвии, к коим относится перстень-печатка, не относятся к личным вещам членов рода, а принадлежат роду, — сразу же подхватил инициативу стряпчий. — Передача таковых ценностей и реликвий совершается в виде возврата в род, утерявший ценности, лицом, их нашедшим. Действие возврата является долговым обязательством рода, вернувшим утраченные ценности, лицу, ценности нашедшему.
— А если проще, обойдётесь без печатки! — перевёл Бубен.
— Это улика! — расстроившись, напомнил следователь.
— Это не улика! Это, мой дорогой, стрелочка, которая указывает роду Дашковских, кому он будет очень благодарен! — возразил опричник. — А это не Полицейский Приказ, а глава рода Седовых-Покровских. Поэтому Фёдор Андреевич лично вернёт перстень-печатку Дашковским. Понятненько?
— Понятненько… — покладисто согласился следователь, видимо, мысленно вычёркивая из плана пункт «Прокатило».
Потому что не прокатило.
И сразу же продолжил, повернувшись ко мне:
— Ваше благородие, Фёдор Андреевич, прошу подписать данные вами показания в присутствии стряпчего. Кроме того, прошу в ближайшую неделю уточнить список остальных найденных в тайнике ценностей, не относящихся к Дашковским. Также просим вас повременить с их продажей в течение двух месяцев на случай, если будут обнаружены владельцы ценностей.
— Неправомерно! — запротестовал Пьер. — Ценности были утеряны более ста лет назад, и у вас должны быть заявления от собственников. После получения описания вещи вы должны в течение пяти рабочих дней отыскать заявления и предоставить их нам. Если этого не произошло, ценности будут считаться собственностью рода Седовых-Покровских.
Кажется, ещё один пункт из плана следователя только что вычеркнули, и ему это не очень понравилось. Впрочем, как мне успел объяснить Пьер, пытаться отжать у меня клад будут все до единого. Уже скоро можно было ждать приезда какого-нибудь представителя городских властей. И ведь тот обязательно начнёт настаивать, что ценности лежали не под домом, а в проходе под раменьем.
А потом, возможно, попробует апеллировать к обременению на особняк. И потребует всё-таки закрыть его, чтобы городские власти согласились не претендовать на долю в кладе.
Да, всем нужен клад. Все, понятное дело, хотят денег.
Да и благодарность Дашковских, а значит, и Дашковых, лишней не будет.
В этот момент в комнату, где мы сидели со следователем, заглянул охранник:
— Ваше благородие! Там городовые простукивают стены и пол подвала. Что делать?
— Они проводят следственные действия! — заступился за коллег следователь.
— Передайте им, пожалуйста, что они стучат по исторической и культурной ценности города. И в случае повреждения этой исторической и культурной ценности будут возмещать сумму ремонта роду Седовых-Покровских в полном объёме, включая скрытые разрушения, которые можно определить исключительно глубокой проверкой здания! — быстро, но чётко отреагировал Пьер.
— Да это здание и само вот-вот развалится! — ворчливо заметил следователь.
— Вот поэтому и не надо по нему стучать, когда мы внутри! — блеснул глазами Пьер.
— Хм… Ну да, верно… — не нашёл, что возразить, следователь и попросил охранника: — Будьте добры, передайте им мой приказ немедленно прекратить.
Но охранник по-прежнему стоял, ожидая ответа от меня или Авелины. Ведь нанимателями-то были мы.
— Передайте им, пожалуйста, и то, и другое, Дмитрий! — с улыбкой попросил я.
Да, я запомнил имена всех наших охранников. И даже накидал на листике схематичный портрет каждого — во всяком случае, то, что видно за прозрачным забралом. Память Андрея подсказывала: если не относишься к человеку, как к мебели, получаешь +50 к его верности. А это напрямую отражается на качестве работы. И моей с Авелиной жизни.
Не успели мы закончить со следователем, как заявились представители городских властей. Этих, к счастью, взял на себя Пьер. Я же, тем временем, созвонился с Кислым, чтобы узнать, как там дядя Гриша и София.