— Ну вот… Так-то лучше, да Фёдор Андреевич? — с довольной улыбкой заметил патриарх Дашковых.
Нет, я изначально догадывался, что он всё это специально устроил. Но зачем?
— Не могу сказать, что компания Дмитрия и Виктора меня тяготила… — улыбнувшись в ответ, заметил я. — Но, видимо, я вам зачем-то понадобился. Верно, Богомил Афанасьевич?
— Именно так, Фёдор Андреевич, именно так… Пойдёмте-ка, я хочу вам кое-что показать… — старик взял меня под руку и потянул в ему одному ведомою сторону.
Пробираясь среди гостей, мы достигли стены зала. А там старик открыл неприметную, на первый взгляд, дверь за колонной. И первым зашёл внутрь, поманив за собой сухой морщинистой рукой.
Мы оказались в полутёмном коридоре. Вокруг не было никого, кроме слуг. Да и тех мелькало не так уж много. Дойдя до конца коридора, старик свернул направо, открыл новую дверь и вышел в следующий коридор.
На этот раз более освещённый. И явно расположенный в жилой части дворца.
Подойдя к одной из дверей, патриарх Дашковых так же молча поманил меня зайти. За дверью обнаружилась просторная комната, похожая на залы для совещаний. Разве что вместо стульев здесь стояли роскошные кресла, обитые красным бархатом.
И мы тут были не одни. На одном из мягких кресел, попивая кофий, сидел Дмитрий Богомилович собственной персоной. А у стены застыл пожилой слуга, задумчиво разглядывающий занавески на окнах.
— Ну что, сын? Напился своей гадости? — морща нос от запаха кофе, спросил патриарх и уселся в свободное кресло. — Фёдор Андреевич, не стойте столбом…
— В самом деле, Фёдор, садитесь! — отставив чашку в сторону, предложил князь Дашков. — Простите, что пришлось вас прямо с танцев похищать… Однако дело у нас важное. А просто так, на людях, пообщаться с вами я не могу…
— Не можете? — удивился я, устраиваясь за столом.
Интрига… С каждой секундой дело обстояло интереснее и интереснее.
— Всё из-за спора! — подмигнув мне, объяснил Дашков.
— Мой сын, видите ли, умудрился с царём поспорить!.. — ворчливо добавил старый патриарх, широко расставив руки для выразительности. — Это же надо было так сглупить, а!
— Пап, ну прекрати. Дело давнее… — поморщился князь. — Фёдор? Чаю, кофия?
— Кофия, если можно, — кивнул я.
Сам я покупать кофе не торопился. Но иногда жуть как хотелось. Ничего с собой поделать не мог.
— Михаил, сделай чашечку, будь добр! — обратился князь Дашков к пожилому слуге.
— Сию минуту! — отозвался тот и вышел из комнаты.
— Фёдор, вы же не против по-простому, по именам? — спросил, между тем, князь.
— Самой собой! — кивнул я, не став отказываться.
— Меня в это не впутывайте! — скрипуче хихикнув, погрозил нам пальцем Богомил Афанасьевич.
— И не собирались, ваша светлость! — со всем почтением ответил я.
— Вот! Старших уважать надо! — довольным тоном провозгласил патриарх.
— Насколько я понял, времени у нас немного… — напомнил я. — Зачем мы здесь собрались?
— Его не то, чтобы немного… — признался Дмитрий. — Однако сейчас нам с вами ещё нельзя общаться напрямую. Во всяком случае, пока его величество не подтвердит конец спора…
И, прокашлявшись, сделал ещё один глоток кофе:
— Этот спор, Фёдор, случился в то время, когда, по сути, погиб ваш род…
Я изобразил на лице живейший интерес.
— Я просил царя не отбирать у вас, Седовых, дворянское достоинство. А государь утверждал, что сами вы больше ни на что не годны. Я в ответ настаивал, что ваш род ещё обязательно поднимется… Слово за слово, и мы поспорили, что потомки Седовых вновь станут дворянами… — князь усмехнулся. — И видите… Я почти что выиграл спор.
— Почти? — удивился я.
— Царь не может проиграть! — кхекнув, уточнил со своего места патриарх. — Даже светлейшему князю. Если такое случится, его свои же Рюриковичи заклюют. А эта история тогда вышла за пределы личного разговора. О ней слишком многие во дворце узнали. Уж слишком громко царь-батюшка на нервах орать изволил…
— Это так, — кивнул Дмитрий. — И выходит, Фёдор, что я поставил царя и своего друга в неловкое положение… При этом я даже не мог предупредить вас: по условиям спора мне нельзя помогать ни вам, ни Покровским. Тут его величество был непреклонен. Без его разрешения, никакой помощи до конца спора.
— И Покровским, выходит, не помог… — буркнул Богомил Афанасьевич. — И друга ни за что обидел…
— Я был молод и глуп, — признал свою вину князь. — К счастью… К счастью, у моего венценосного друга ещё те опытные плуты в свите. Недавно им удалось всё переиграть.
— Образовав новый род? — догадался я.