Толя хоть и имел прозвище «Твердолобый», но дураком не был. Да, порой он бывал слишком упрям и отказывался прогибаться под вождей лихого люда. Однако при этом умел делать выводы и подмечать незначительные детали.
— Какая горячка, брат⁈ Двое погибли сразу, как мы попытались на него давить! Двое! — чуть не поперхнулся возмущением Кафаров. — Перемыков тоже думал, что мальчишка не нарочно! А теперь где Перемыков? А⁈ Где⁈
— Ты, что, всерьёз решил, что ради вашей троицы этот дворянин нападёт на собственный особняк? — хмуро поинтересовался Толя. — Не он это… Может, воспользовался стечением обстоятельств, но и только.
— Мне и Перемыков говорил, что не он это! И где он теперь? А? — продолжал истерить Кафаров.
Несмотря на все доводы Руслана, Толя продолжал сомневаться. Чиновники, по его мнению, сами нарвались. Перепел зачем-то пошёл на Рождественский приём, умудрившись чудом достать приглашение. Там и погиб, хвостиком следуя за Седовым-Покровским, который как дурак полез в самое пекло.
С другой стороны, дурак не дурак… Но двусердым-то дурость обходится дешевле, чем обычным. Не секрет, что организм двусердых с годами становится выносливее, живучее и крепче. Всё-таки у них и сердца два вместо одного.
И если Седов-Покровский отделался ушибами, ссадинами и изгаженными штанишками, то чиновник встречу с тёмным и гнездом Тьмы не пережил. Но это точно было совпадение, совершенно случайное, хоть и трагическое.
С Перемыковым ситуация выглядела более подозрительной. Однако Толя сильно сомневался, что ради одного чиновника стоило уродовать особняк, о чём Руслану честно и заявил:
— Да по тому особняку из гранатомёта жарили! Стоило ради вас троих так подставляться?
— Не ради нас троих! Неэ-э-эт! Ради выгоды, брат! — сверкая чёрными очами, заявил Кафаров.
— Какая выгода в том, чтобы уничтожить здание, которое в твоей собственности? Руслан, ты совсем, что ли? — удивился Толя, изо всех сил сдерживая более обидные слова и выражения.
— Да там не особняк, а мусор! — всплеснул руками Кафаров. — Городской голова ему специально его подсунул, чтобы Дашкову посильнее насолить!
— Чего? — не поверил своим ушам Толя.
— Там здание на ладан дышит, брат! На нём обременение в тридцать тысяч рублей! Пока не отдашь деньги, ни продать, ни обменять не сможешь! — принялся объяснять чиновник. — Эту рухлядь тридцать лет толком не чинили! Легче снести и новое построить! А снести нельзя! Историческая и культурная ценность!
— А-а-а… Значит, ты думаешь, что этот Седов-Покровский сам нападение устроил, чтобы дом снести? А заодно и твоего Перемыкова укокошил? — дошло до Толи. — А может, всё же совпадение?
— Да кому на него нападать, сам посуди, а? — возмутился Кафаров. — У него врагов нет! Новый род, только появился!
— Ну, положим, враги у всех есть, даже у новых родов, — философски заметил Толя. — Там же два рода объединили, Седовых и Покровских. А у этих вторых, как я слышал, врагов хватало. Просто теперь на них нет законного повода напасть.
— И тем более! Если есть враги, всегда на них свалить можно нападение! Главное, чтобы живых свидетелей не осталось! — продолжал давить чиновник.
И Толя задумался. Какой бы истеричкой ни был Кафаров, резон в его словах имелся. Однажды Толе понадобилось одну ватагу лихих ребят запугать. Так он запросто договорился, чтобы во время разборок в лесу помаячил броневик княжеских ратников. Да, найти знакомых в дружине князя оказалось нелегко… Но нашёл же!
А что там дворянину стоит знакомых отыскать? Вот и получается, что сложного в схеме ничего не было. Сначала набрал через доверенного человечка наёмников, чтобы попугали дворянчиков. Такое среди родовитых двусердых практиковалось. Даже не нападение, а просто — налёт.
Прибежали, обстреляли, сделали вид, что на штурм пошли — и свалили. Работы и жертв почти нет, а денег — целый паровоз сразу. Толя и сам пару раз исполнял такое в юные годы. Вот и наёмники, конечно, согласились.
А Седов-Покровский нанял охрану посерьёзнее, чем была, когда наёмники срисовывали. Может, незаметно в особняк провёл, а может, прятал. Было бы желание скрыть, а способ найдётся. А потом ещё нашёл ратников через знакомых, чтобы были с бронёй поближе в условленное время. И всё это на день, когда проверка придёт. О ней же за неделю положено предупреждать.
О том, что проверка была внезапной, и предупредили о ней за сутки, Кафаров забыл сказать, жалуясь Толе. Поэтому и картина у «кабана» складывалась более достоверная.
— Так, ладно… Что ты предлагаешь?
— Что-что… Валить надо этого душегуба! — взвизгнул чиновник. — Сейчас валить, пока он силу не набрал, мясник проклятый!