Но вот же…
Расстраиваться и переживать не стал. Во-первых, назвать уже назвали, так что поздно по хвостам бить. А во-вторых, позывной вышел хорошим, если без предубеждений… Всё лучше, чем неопределённость, которой страдали дружинники. И по имени неловко, и «вашбродием» нельзя.
Между тем, купол защиты замигал. Сконцентрировавшись, я продолжил кидаться заклятиями, как пулемёт. Хотя… Если заклятиями, то уж, скорее, какой-нибудь колдомёт или чаромёт. Пока я ломал голову над термином, защита над холмом рухнула окончательно. А нам открылась возможность, наконец, рассмотреть, что ещё приготовили противники.
— Дополнительный щит на воротах. И по самому верху ограды какие-то плетения! — предупредил я. — Всё, основная защита отключена!
В тот же момент два моих бойца с тубусами гранатомётов на плечах, встав во весь рост, пальнули по воротам. Благодаря замедлению, я успел разглядеть снаряды. Плетение рун по коническому корпусу, явно непростая начинка.
Два мощных хлопка прозвучали почти одновременно. Но бойцы пустили в ворота ещё два «гостинца», прежде чем дружина по команде Славы пошла вперёд.
По нам не стреляли. И о том, что не будут, я тоже всех предупредил по рации. Тёма мелькал вдоль забора смертоносным меховым комком. Скорее всего, действовал по своей обычной тактике. Выскакивал из ниоткуда, яростно атаковал и снова скрывался в тени. В итоге, семь ударов — семь калек. Кто-то без глаза остался, кто-то всё пытался рану затянуть, а кому-то с сухожилием не повезло.
Дружинники ворвались на земли Гололёдовых через ворота, не решившись после моего предупреждения брать высоту ограды. Я успел выставить щиты, которые прикрыли бойцов. Но щиты разлетались ошмётками из-за того, что по воротам вели плотный перекрёстный огонь из двух точек.
Первой была беседка в глубине парка. Второй — сторожка, чуть в стороне от ворот. По сторожке я отработал заклятиями и сбил с неё защиту. А полудесяток Хлебова закончил дело, закидав зданьице гранатами. Беседку взяли на себя остальные дружинники. Впрочем, там стрельба и без того быстро прекратилась. Судя по крикам, опять Тёма подоспел. Пришлось оперативно предупреждать своих, чтобы ненароком кота не задели.
Пока бежали в сторону жилого дома, я успел включить общую волну группы. А там, оказывается, ругань до небес стояла. Сотня внутренней стражи увязла на подступах к особняку Борщеньевых. А Давид хоть и закрепился на землях Степняковых, но ему требовалась поддержка.
Обернувшись на бегу, Слава с удивлением глянул на меня. Оно и понятно: выходит, пока что мы были самым успешным отрядом. Хотя в качестве двусердого я был, пожалуй, самым слабым из всех имеющихся. Больше предупреждал о подозрительных плетениях, чем великомогучие щиты ставил.
Но у меня был свой туз в рукаве. Из пятнадцати человек, которые пытались остановить нас на подступах, девять из строя вывел Тёма, а не наша стрельба. Вот он действительно был страшной силой, без вопросов.
Тёма и в особняк Гололёдовых, защищённый каким-то плетением, умудрился просочиться. Прямо на спине одного из бойцов рода, отступавших из беседки.
А дальше, собственно, мы могли и не бегать. Просто дать Тёме время. Жильцы бы сами открыли двери, лишь бы избавиться от этого неудачного эксперимента Тьмы.
— Барин, а нам твоему зверю помогать-то надо? — спросил Слава, пока мы занимали позиции напротив дверей особняка.
Видимо, мы с ним думали в одном направлении. И считать он тоже хорошо умел.
— Думаю, лучше помочь Тёме. Нам бы, как закончим, ещё внутреннюю стражу поддержать, которая к Борщеньевым ломится на той стороне холма, — отозвался я.
— Понял. Хобот! Белый! — гаркнул Слава.
Двое бойцов с гранатомётами отправили в двери первые подарки. Не успели они перезарядить орудия, как из окна второго этажа со звоном выбитых стёкол выпал кто-то из Гололёдовых, визжа то ли от боли, то ли от ужаса.
А я начал без остановки метать плетения в защиту дома. И впервые, кстати, просадил резерв больше, чем на полмиллиона капель. Даже почувствовал, как от усердной работы болят жгутики и энергетическая структура. Странное ощущение, между прочим. В теории-то я про него знал, а вот на практике — столкнулся в первый раз.
За холмом раздался стрёкот винта, грохот взрыва, и в небо взметнулось облако дыма. А в дом Гололёдовых ударила новая порция гранат. Больше не понадобилось: двери открылись, а защиту отключили сами жильцы.
Из дверей на крыльцо поспешно выходили люди с поднятыми руками. Пожилые мужчина и женщина, за ними — женщина с тремя детьми, следом — мужчина и женщина средних лет с грудным младенцем, замотанным в одеяло. За ними — два молодых парня и девушка-подросток. Все взрослые были двусердыми, что характерно. Последними шли шестеро потрёпанных бойцов охраны, двое из которых тоже с чёрными шрамами на лицах.