— Мы сдаёмся! — закричал вышедший первым пожилой мужчина, подслеповато щурясь. — Отзовите зверя!
Никто из жильцов дома не успел толком даже одеться. Самым утеплённым был младенец, а на остальных детей накинули шубки.
А у нас здесь хоть и март стоял, но ещё зима, между прочим.
— Не делаем резких движений! — прокричал я. — Быстренько спускаемся и строимся у стены! Ваш род обвиняется в измене царю и Отечеству! Участие в контрабанде и, возможно, сотрудничество с Тьмой! Не усугубляйте положение!
— Где Борис⁈ Что с Борисом⁈ — закричала женщина с тремя детьми.
Видимо, жена главы рода… Вот и что ей отвечать? Я даже не знаю, выжил ли её Борис, или был разорван на части в подвале дворца…
— Не задаём вопросов! Строимся, лицом к стене! — проревел я, лишь бы эти люди не успели замёрзнуть.
— Анна, успокойся! Просто сделай, как просят! — пробурчал старик, подавая пример остальным.
Бойцы Гололёдовых побросали оружие и последовали за седым. А дальше рабюоту с пленниками взяли на себя подтянувшиеся от ворот «тайники».
Ну а мы устремились к дальней части земель поместья, где у Гололёдовых с Борщеньевыми был общий забор. Тёма уже мелькал где-то впереди, маяча пушистым хвостом. И белый снег там, где он пробегал, становился розовым, пропитываясь чужой кровью.
— Не дали котеньке вылизаться! — оценил бежавший рядом Хлебов.
— Изверги мы! — согласился по рации Слава.
Ладно, будем считать это успехом. Одной ногой, то есть одним котом я уже был в дружине. Осталось самому стать для бойцов своим. Хорошо, кстати, что позывной мне успели дать.
— Барин, а котейка там в беду не вляпается? — спросил, обернувшись ко мне, один из бойцов.
— Он умный, не должен! — ответил я, но мне, если честно, тоже было тревожно.
— Взяли усадьбу Гололёдовых, заходим со спины к Борщеньевым! — сообщил Слава остальным отрядам на выделенной волне.
— Добро! — отозвался сотник.
За холмом ухнул второй взрыв. Вертолёт отработал и, узнав, что мы тут справились, сразу перешёл на нашу сторону холма. Вертушка пронеслась сверху, мигая артефактной защитой, как ёлка огоньками. Кто-то со стороны Борщеньевых нещадно лупил по ней плетениями.
Забор мы перелезли. Просто и без затей. Я нашёл и указал дружинникам место, где не висели плетения. Защиту Гололёдовы здесь ставили явно для виду, доверяя соседям, пусть и не до конца.
А вот стоило отбежать от забора, как нас тут же срисовала камера, висевшая на дереве.
— Засекли! — сообщил один из дружинников.
— В укрытия! — рявкнул Слава.
Успели! Буквально через три секунды со стороны усадьбы прилетело что-то шумное, огненное и опасное. Оно сожрало все выставленные мной щиты, подпалило несколько деревьев — и на этом выдохлось.
Мне жуть как хотелось ответить чем-то таким же страшным и масштабным. Но я просто выпустил в сторону главного дома десять роёв, по два десятка огненных шариков в каждом. Выглядело это, наверно, скромно… Если не знать, что за ними стояла сила двусердого с идеальной структурой. И пусть у меня лишь четвёртый ранг, но мощь в шариках была запредельная.
Они обрушились на защиту усадьбы, прогрызая себе путь, как маленькие злые монстрики. А со стороны улицы по дому Борщеньевых вовсю лупил чем-то мощным Разводилов. Однако их внутренний щит до сих пор держался. Да и люди Борщеньевых старались на славу: не жалея боезапаса, поливали окрестности свинцом и хладным железом. И в почти сложившемся равновесии мои внезапные шарики устроили настоящий переполох.
Как и две гранаты, пущенные Хоботом и Белым, едва мы перевалили через вершину холма. И ракета от вертолёта, который на мгновение вынырнул из-за прикрытия возвышенности, чтобы выстрелить.
Нам ответили. Серьёзно так ответили. Пулями, плетениями и такой руганью, что её было слышно за версту. Нескольких моих дружинников зацепило, но вроде бы ничего смертельного. А я со злости даже рискнул сплести шарик побольше. В результате, получилось что-то размером с арбуз, горячее, ревущее и страшное.
И этот снаряд отправился в сторону дома Борщеньевых.
— Не высовываемся! — предупредил я Славу. — Пусть лучше внутренняя стража отработает.
Стрельба со стороны улицы нарастала. Защита на доме, всё-таки не выдержав, рассыпалась. Сразу послышался звон стекла и треск дерева. Мои шарики из последнего роя подпалили что-то в доме. Из окон потянуло дымом.