— Так это… Вы же, Борис Петрович, уже все следственные действия провели! — напомнил я на случай, если ларчик просто открывался, и у моего собеседника банально разыгрался старческий склероз. — Меня опросили, жену опросили… У вас даже показания моих охранников есть!
— Акхм… Не знаю, откуда у вас такие сведения, Фёдор Андреевич! — нахмурился следователь, отчего глубокие морщины на его лице стали ещё глубже, что придало ему неуловимое сходство с видами горных районов Земли из космоса. — Из охраны, небось, кто-то проговорился?
— Что вы, охрана у вас замечательная! И она тут, откровенно говоря, ни при чём, — улыбнулся я. — Просто знаю, и всё.
Вновь недовольно пожевав губами, следователь взглянул на менталиста, а тот в ответ лениво пожал плечами.
И тоже захрустел при этом суставами. Мазь им, что ли, подарить, когда наконец-то освобожусь? Жалко этих стариков-то, если посмотреть со стороны. Сидят себе, скучают на работе… Буквально засыхают на ней от одноообразия.
И никаких им тут в Пятнышкове развлечений. Кроме моей физиономии.
Вот и радуются, словно энтомологи, поймавшие неизвестную науке бабочку.
— Ладно, Фёдор Андреевич… — вновь повернул ко мне шею в крахмальном воротнике Борис Петрович.
И даже попытался сделать очень суровое лицо:
— Кто с вами общался? Сердишкин или Петров?
Но я-то видел, что он рад новому витку развлечений. Старик вцепился, как клещ, в вопрос, откуда я узнал подробности, явно намереваясь повеселиться.
Я, откровенно говоря, тоже.
Поэтому вновь ответил жуть как честно:
— Я не знаю никого из этих людей…
— Это ваша охрана вообще-то! — нахмурил белые брови Борис Петрович, скосив глаза на менталиста.
— А они со мной не разговаривают! — пожал я плечами и улыбнулся.
В силу рабочей специфики такие люди, как Борис Петрович, очень любят загадки. И обожают распутывать их виток за витком. Так что следователь, как и ожидалось, сразу же внёс в нашу беседу разнообразие. И принялся заваливать меня новой порцией вопросов, а я отвечать — предельно честно.
И мысленно посмеивался, видя, как с каждым моим ответом и кивком менталиста растёт растерянность на лице Бориса Петровича.
Увы, долго веселиться нам троим не дали. В коридоре раздались тяжёлые шаги, дверь решительно открылась, и на пороге возникло знакомое лицо.
Точнее, голова. Голова Тёмного Приказа по Ишимскому княжеству. Он же Демьян Леонидович Лапоть, который допрашивал меня где-то пару месяцев назад.
— Ваше благородие! — скрипя суставами, ну точно мазь нужна, встал при виде большого начальства следователь.
А вслед за ним и менталист.
— Сиди, Борь, сиди! — отмахнулся Лапоть, входя в комнату.
Видимо, настолько хорошо знал своего подчинённого, что уже мог обращаться к этому старику на «ты».
Следом втянулась пятёрка ратников в тяжёлых доспехах. И в комнате для допросов сразу стало очень тесно.
— Ну и что тут у нас? — буркнул Лапоть, оглядевшись в поисках стула.
Стул он нашёл у стены. И по-хозяйски переставил его к столу, после чего осторожно водрузил тяжёлый зад на несчастную древнюю мебель.
— Вот, ваше благородие! Все признаки вмешательства в кризис! — почти даже перестав скрипеть, отрапортовал следователь и вновь напомнил мне радостного энтомолога. — Кто ему помог и почему, не признаётся. Говорит, что у него всегда так.
— А оно у него так всегда и есть. И в прошлый раз в Ишиме один-в-один было… — вздохнул Лапоть, с задумчивым видом перебирая записи допросов. — Что-то вы, Фёдор Андреевич, быстро на четвёртый ранг перескочили… Я даже опомниться не успел.
— Да я как бы тоже… Думаю, во всём виновата идеальная структура, ваше благородие! — отозвался я. — Расту, как южное растение наму.
Бамбук звучит, конечно, приятнее для уха, но не успели здешние европейцы открыть Индонезию и построить порт Мамба. Вот и приходится местным пользоваться другими названиями. К слову, я узнавал, так вот — то есть, наму — его в Чосоне называют.
— Наму, значит… — покивал Лапоть. — А в сибирском лесу этот наму чего забыл?
— У наму тоже разные дела случаются… Вот в этот раз проводил, например, расследование рода, — не лукавя, ответил я.
— Со стрельбой, поди, как обычно? — понимающе хмыкнул голова Тёмного Приказа.
— Стрельба тоже имела место… — кивнул я. — Но я ни при чём: они первые начали.
— А Дашков разрешение дал на расследование? — деловито уточнил Лапоть.
— Разрешил в пределах княжества, — подтвердил я.
— Ладно… — Лапоть сгрёб все бумажки, выровнял их краями в аккуратную стопку и приказал следователю: — Подшивай всё, Борь… Не было у него никакого вмешательства.