При этом Кафаров, похоже, даже не слышал, что ему говорит Бортников. И не видел, как начальник сделал по направлению к нему ещё два шага.
Всё это время он затравленно смотрел на меня. А затем улыбка превратилась в оскал.
— Ну что же ты, Руслан? — проговорил Бортников с толикой удивления. — Поздоровайся…
— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! — вдруг заорал Кафаров звериным, полным отчаяния голосом.
И я, не задумываясь, рефлекторно выставил все знакомые мне щиты. То же самое, не колеблясь, сделал справа от меня и сиятельный князь. Да и охранники с ратниками, судя по звукам сзади, похватались за оружие.
А бедный градоначальник и вовсе отшатнулся к стене, после чего едва слышно заскулил. Вот уж что-что, а дико орать, вращая бешеными глазами, Кафаров умел. Аж жуть брала!
Но Кафаров не напал, нет… Он побежал прочь, в сторону своего кабинета. И не переставал при этом бешено орать.
— Кафаров, стой! — рявкнул я.
Тоже, наверно, профессиональные инстинкты сработали. Доставшиеся в наследство от Андрея.
— А-ха-ха! А ты догони!!! — проорал Кафаров, исчезая за дверью в свой кабинет.
— У вас там пожарная лестница есть? — спросил я у всё ещё скулящего Бортникова.
— Н-нет… Что с ним? — пролепетал ошеломлённый мэр.
А потом из-за двери раздался звон стекла.
Мы все застыли, глядя на свет, пробившийся в щель над полом. Наступившую тишину нарушал лишь свист ветра из кабинета.
Ну и удивлённые крики людей с улицы.
Я первым взял себя в руки. И двинулся к двери, на ходу натягивая перчатки, вытащенные из кармана шубы.
Распахнув дверь, я увидел именно то, что и ожидал. Двойное окно было выбито изнутри. А если учесть, что оно было усиленным и двойным — с учётом морозов, здесь только такие и ставили –страшно представить, с какой силой его вынес не слишком-то атлетичный чиновник.
Естественно, увидеть Кафарова живым я уже не ожидал. Всё-таки его высокий кабинет был в прямом смысле высоким. Ну то есть располагался на третьем этаже. А первые два яруса в бывшем дворце когда-то были «торжественными»: залы с высоким сводом, гостиные с высокими потолками. Ну то есть внизу, если по-настоящему, было этажей пять, не меньше. С такой высоты, да с разбегу… Шансов у этого бешеного придурка не было.
— Ой, дурак! — из-за моей спины подтвердил вердикт князь, тоже заглянувший в кабинет. — А ты, Фёдор Андреевич, удивил… Быстро сообразил, что к чему!..
Я бы ответил, что это профессиональное, но решил разумно промолчать.
— Не он первый, не он последний… — взамен произнёс я, выглядывая в разбитое окно.
Кафаров, весь изломанный и перекрученный, лежал на краю засыпанной снегом клумбы. Вокруг собирались другие чиновники, а их отгоняли подоспевшие городовые из охраны здания. Я вздохнул, покачав головой. И, заметив заглянувшего в кабинет Бортникова, сообщил ему нерадостные вести:
— Кажется, надо Перемыкова навестить. Пока он тоже не сбежал. Иначе вам и сажать-то некого будет.
— Да что же это делается-то! — дрожащими губами проговорил Бортников и достал платок, чтобы утереть взмокший лоб.
— Перемыков-то хоть пониже сидит? — деловито уточнил я.
— Выше, ваше благородие, ещё выше! — расстроенно признался мэр.
— Ну так чего мы ждём тогда? — возмутился Дашков. — Давайте скорей! А то ишь… Преступлений много, а виновных сейчас и не останется. Неловко выходит!
Перемыкова мы обнаружили в его кабинете, стоящим к нам спиной. Прилипнув к окну, он вытянул шею, как нервный заяц, и разве что ушами не подёргивал.
Тоже, видимо, на тело Кафарова пялился.
Увидев меня, он побледнел, попятился к стене — ну хоть не к окну — и, выставив руки перед собой, начал торопливо объяснять:
— Э-э-это не я! Я тут ни при чём!..
— А ни при чём — это не при том? — я кивнул на окно. — Или не при этом?
И я снова кивнул на то же окно.
— А… А другие предложения есть? — затравленно спросил чиновник, кажется, не раскусивший моего юмора.
— Перемыков, сядьте! — нервно топнув ногой, потребовал Бортников. — Сядьте немедленно!
— А можно… Можно я десять дней отработаю? — взмолился чиновник, по-прежнему испуганно косясь на окно. — Перед тем, как сесть?
— Что? — не понял градоначальник.
— Мне бы только завещание написать!.. И с семьёй попрощаться! — с этими словами чиновник упал на колени и пополз к Бортникову, вытянув вперёд руки, будто готовился уцепиться за штаны начальства, как за последнюю надежду. — Прошу вас! Умоляю!..
— Да что вы себе позволяете⁈ — отшатнувшись и выдернув штанины из цепких пальцев, в ужасе закричал градоначальник. — Что вы несёте, Матвей Соломонович? А ну-ка сядьте в кресло! Немедленно! Сейчас же!