Так что и последнего пленника мои ребята оперативно уволокли вниз. Да и вещи из квартиры, на всякий случай, вымели все. Если что-то лишнее и захватили, потом компенсируем. Девушку увели в один из автобусов «ирбисов».
Единственный полицейский, кто был на ногах и мог нам помешать — делать этого не стал. Только уточнил, куда направлять следователей, и, получив адрес, успокоился.
Когда наша маленькая колонна выехала из района многоэтажек, там уже вовсю звучали сирены скорых и Полицейского Приказа. Мы успели выскользнуть в объезд, не встретившись ни с кем из городских служб. Ну а дальше нас просто не успели бы остановить. Полиция задерживать колонну дворянина не имела права, а «тайников» подключить ещё не успели.
За рулём «тигрёнка» на этот раз был Давид, собственной персоной. На пассажирских сиденьях разместились всё те же. Теневольский какое-то время ехал в молчании, а потом покачал головой и признался:
— Опять моя вина… Хотел успокоить Ладу, приехал… И, выходит, сам лихой люд на её укрытие навёл.
— Всего предусмотреть нельзя, — невозмутимо заметила сидевшая рядом Авелина. — Тем более, вы не военный, не боец и не городовой.
— Всё равно, не стоило мне так… — сокрушённо добавил Теневольский.
Ещё какое-то время после этого ехали в молчании. И на сей раз нарушил его уже Давид:
— Ваше благородие, подготовить пленных к допросу?
— Да, будьте добры… — кивнул я. — Сильно не мните. Чтобы говорить могли, но передумали сопротивляться.
— Ясно, — кивнул Давид.
— Вы что, сами будете их допрашивать? — недоверчиво уточнил Теневольский.
— Так они быстрее заговорят, — пожал я плечами. — А их показания мы потом сдадим полиции.
— Но не лично же! — не поверил главный редактор, скосив глаза на мои ещё не обагрённые кровью руки.
— Конечно, нет! — почти без запинки соврал я.
Так, как умею это делать я, здесь мало кто умеет. Поэтому допрос мне вновь придётся проводить лично. И я был уверен, что расскажут мне бандиты всё, совсем всё… Но этого я, конечно, Теневольскому не сказал. Он всё же руководит газетным издательством. А значит, может, не удержавшись, написать заметку. Ну а мне такая слава была ни к чему.
— Однако присутствовать мне придётся… — добавил я, чтобы как-то оправдать своё будущее отсутствие.
Это объяснение Теневольского удовлетворило, и больше он вопросов не задавал. А когда мы вернулись в особняк, Авелина увела на второй этаж и его, и испуганную осведомительницу.
Я же отправился на допрос, решив не откладывать это малоприятное дело. Когда приедут следователи, явно будет неподходящий момент.
Глава 2
Сетевая волна «100», передача «Утро добрым не бывает»
— Доброе утро, сонное-сонное царство!
— Хотя такое морозное утро точно не может быть д-д-д-д-добрым!
— И это опять мы на волнах нашего несравненного сетевого радио «Сто». Или даже «Минус сто». С вами Александр Пискарёв!
— И несравненная… Я, Анна Лоскутова! Вместе с Сашей мы попытаемся сделать утро добрее! И теплее!
— А вещаем мы прямиком из Серых земель, где зима, снег и солнце! Самое время прокатиться на лыжах!
— Только солнышко нас почему-то не греет. Саша!
— Да?
— Саша!
— Что, Ань⁈
— Ты новую шутку читал?
— Где я её должен был прочесть?
— Как где? В предсказаниях погоды в Ишиме на завтра!
— Вроде бы погодники занимаются расчётами, а не предсказаниями, Ань…
— Да-а-а-а? Слушай, а почему они тогда написали, что сегодня в княжестве была самая холодная ночь?
— А она была самая холодная?..
— Ой, всего-то минус пятьдесят, а дальше, как они предсказали, будет теплее!
[На заднем плане раздаётся дружный злодейский хохот]
— В самом деле, смешная шутка… Жаль, вряд ли кто-то в Ишиме её поймёт. Во всяком случае, до завтра-послезавтра.
— Боже! Саша, ты плачешь!
— Это не то, о чём ты подумала.
— Я думаю о стойком северном ветре, что дует в сторону Ишима. И о том, что сегодня буду ночевать в убежище, потому что трубы отопления, идущие к моему дому, этой ночью со мной попрощались.
— Минус сто, судари и сударыни! Минус сто идут к вам с лёгким северным ветром! Те самые минус сто, что я видел сегодня на термометре, когда проснулся ночью, замёрзнув под тремя одеялами.
— Да-да! Дорогие наши слушатели! Невероятная температура воздуха, отмеченная сто лет назад…