— Так я и говорю, на обычную серую посредственность ты бы сроду не запала. При всей своей эксцентричности даже Быков тебе, как то самое пальто, что вечно не то.
— Ну, ты загнула, матушка! — закатила глаза я. — Никитка же тупой, как…
— Не тупой, а ленивый, — хохотнула Оксана. — Но глаз на тебя еще с первого курса положил. Об этом все знают.
— Все, кроме меня, очевидно, — отмахнулась я. — Но спасибо за непоколебимую веру в мои обольстительные способности. Приятно, конечно, слышать, что хоть кто-то на меня что-то там положил.
— Двусмысленность этой фразы просто зашкаливает, — протянула Оксанка, с видом мыслителя подперев голову. — Но как по мне, так уж лучше Быков, чем извечный круговорот шибздеца. Или этот Миша твой блондинистый. Тоже вариант неплохой.
— Так а Миша тоже… того, — состроила я виноватую рожицу. — Тоже создает круговорот. Он как и я слышит все эти Хаосы.
— Ну-у, — натурально расстроилась подруга. — Жалость-то какая. Нормальных мужиков и не сыщешь теперь. Тогда голосую за Никитку.
Я промолчала. Ясное дело, Оксана просто развлекается. Она вообще после обновления ауры была немного странноватая. Такой я ее только на вечере посвящения в первокурсники видела: хмельную и несущую все, что в голову придет.
У меня же сегодня из головы лишь одно все никак не шло.
— Кажется, он расстроился вчера, — с тоской глянула я на клочок серого неба в окне. — Или разозлился. Я так и не поняла.
— Бранище твой?
— Угу. У него такой взгляд был, когда…
— Так император все же поцеловал тебя? — с сочувствием покачала головой Оксана. — У-у-у… вот так ситуация.
— Не то слово. Но я ж не виноватая! — приложив руку к груди, вытаращила я глаза. — Айтер считает меня своей Мирель! Считал, вернее. Вот и…
Я обреченно махнула рукой.
Ян вчера так и не уснул, хотя Сергей предлагал ему надувной матрас развернуть. Аспирант отказался. Засев на кухне, он просто уткнулся лбом в стол и лежал, не говоря ни слова. Не ел вместе с оголодавшими кошкотами, не пил.
Марта, разумеется, покрутилась возле него, поопекала, поохала, но не выдержала: уселась на кресло в гостиной и спустя несколько минут уже клевала носом.
Я же уснуть так и не смогла. Да и остальным невольным обитателям аспирантской квартиры, заполоненной матрасами, не до сна было.
Айтеру пришлось объяснять все происходящее куда дольше, чем кошкотам. Он хмурился, гремел браслетами и вновь хмурился, переспрашивая и уточняя.
Единственная, кому он согласен был поверить, да и с кем вообще соизволил говорить, была я. Радости мне от этого выдалось с гулькин нос, но выбора не было. У Джахо усы нервно дергались, стоило ему лишь завидеть императора в солнечных одеждах. Шани косилась с меньшим остервенением, но подходить ближе, чем на расстояние вытянутой лапы, тоже не рисковала.
Одна лишь Мут проявила куда больше понимания и мудрыми советами направляла мой рассказ, хоть и была непривычно нелюдимой и раздражительной.
— То есть мое тело захватил темный дух? — похоже, это единственное, что император сумел вынести из получасового разговора.
— Думаю, нет, — почесала бровь я. Яна с его знаниями и рассудительностью не хватало страшно. — А если и да, то я его изгнала. По крайней мере, из Шани и Джахо Хаос убрался довольно скоро.
— Но как? Как вам это удалось?
Айтер приблизился, в удивлении раскрыв глаза, и меня обдало знакомым пряным ароматом. Таким, который едва почуять стоит, ворох воспоминаний тут же всколыхнется. Запах чего-то забытого, теплого.
— Сама не знаю, — обескураженная необъяснимой реакцией, ответила я и немного отодвинулась. — Очевидно, потому что я Создатель. Я ваш мир придумала.
— Ну и стоит тогда так агонизировать, Мик? — Оксанка вырвала меня из воспоминаний, нравоучительно цокнув. — Подумаешь, поцелуй… Бранище умный же мужик, в конце-то концов! Понимает, что это случайность. Неприятная, но все же случайность.
— Ага, — наморщила я лоб, дернув бровями. — Понимает, говоришь? А чего тогда утекает, как песок сквозь пальцы, едва стоит мне на горизонте замаячить? Еще и Айтер глядит на меня, — добавила вполголоса и вытаращилась так, что слезы на глазах навернулись, — будто съесть хочет.
— Ой, да кажется тебе, — со смехом отмахнулась Оксана. — Ты просто слишком много себя вложила в эту его возлюбленную. Вот бедняга и заплутал спросонья. Ты ведь целоваться с ним больше не собираешься? — сощурилась она, а я с остервенением замотала головой. — Ну, вот и все. А с Бранищей вам просто поговорить нужно.
— Думаешь? — протянула я, медленно помешивая куриный бульон и западая взглядом на вертящиеся в водовороте кружочки-жиринки.