Если этого аспиранта снова переклинит, я ему такую жизнь устрою! Вовек не забудет, кто такая…
— Скрепим, — серьезно, с кивком ответил Ян и приложил ладонь.
Он не хмурился, не сомневался, не злился. Попросту был сосредоточен и собран. Взвесил все «за» и «против» за несколько секунд?
«А что? — я засмеялась и невольно, следуя за желанием прикоснуться к Яну, вдавила пальцы в холодное стекло сильнее. — На него это очень даже похоже».
— Ух, аспирантище! — захохотала уже совсем легко, с облегчением.
Ян сощурился.
— Ты же мне расскажешь, как вы меня еще называете?
— Не расскажу, — мотнула головой я. — Это тайна студенческого братства. И даже не делай лисьи глаза! — задрала подбородок, сделав важный вид.
— Лисьи?
— Хитрые. Вот такие, — пояснила я, состроив гримасу. — Ты всегда так делаешь. Особенно на семинарах, когда кто-то отвечает правильно, с чувством, с толком, с расстановкой.
Ян с видом страдальца прикрыл лицо ладонью.
— Смеетесь, значит, у меня за спиной.
— Нет! Ты что? Тебя любят все. В смысле, — затараторила я и опять совсем некстати оробела, — побаиваются и уважают.
— Ты тоже? — приблизившись к стеклу, аспирант оставил на нем невесомые следы от дыхания. — Побаиваешься и уважаешь?
— Не знаю. Не разобралась еще. Утром думала, терпеть тебя ненавижу, а сейчас…
Ян широко улыбнулся и как назло сощурился особо забавно. Я вновь не сдержала хохот.
Какой же он все-таки смешной с этими извечно всклоченными вихрами. И какой же красивый.
О чем думал Ян, мне было невдомек. Но глаза его безотрывно следили за мной и то и дело «улыбались».
— Время! — так внезапно ворвалась в эту сказочную идиллию крылатая старуха из параллельного мира, что я вздрогнула.
Бранов обернулся, но руки от стекла так и не отнял. Я закусила губу, а в груди защемило от нежности.
— Идем, — кивнула Мут Яну. — Покончим с этим и вздохнем свободно.
Аспирант кивнул и, зацепив меня долгим взглядом, пошагал вслед за сфинксом.
Я перескочила через балконный порожек, уставившись на Сергея тоже застывшего в дверях.
— Мут, может, Маша останется? — подал голос амур. — Она ведь слышит Хаос…
Я невольно кивнула. Оставлять Яна одного не хотелось. Должно быть, ему нужна сейчас поддержка. Кто-то кроме рычащей и сыплющей проклятиями старухи.
— Я и сама его услышу, если он придет, — уже спокойнее проговорила Мут. — Но это будет уже неважно. Потому что тогда он убьет меня, скорее всего. Я обещала помочь, — внимательно посмотрела она на Бранова. — И я помогу. Сказала же.
— Я тебе верю, — кивнул аспирант.
— Ян, подожди!
Будучи на пороге, прежде чем захлопнуть за собой дверь, он обернулся.
Потерять Яна я боялась с тех пор, как мы побывали в закулисье моего «Императора». Сначала боялась, что Хаос изувечил его ауру. Потом боялась, что Ян оказался обманщиком, желающим использовать мою силу Слышащего, и мне придется добровольно его покинуть.
Затем в нем проснулся Хаос.
С тех пор я боялась каждую секунду. Сперва его, а затем и вновь за него.
Но такой, едва ли не животный страх, что засел в теле сейчас, пока я глядела Яну вслед, балансируя на пороге, как птица на жердочке, испытывать мне еще не доводилось. Чем он кормился, этот страх, понять было сложно. А в условиях замороженной волнением мыслительной деятельности и подавно.
Нельзя сказать, что я не доверяла Мут. Отчего-то доброе отношение к старухе-сфинксу родилось еще в кошкотской деревне. Сходить на нет оно не собиралось и сейчас, но теперь, когда мы с Яном решились быть вместе… Когда признались друг другу пусть и наполовину…
Не хочу его отпускать. Боюсь отпускать. Не хочу, не могу!
Не владея собой, я кинулась к нему, перешла на легкую трусцу и, со всего маху налетев на аспиранта, обвила плечи руками и прижалась всем телом.
Ян засмеялся, не устоял и пошатнулся.
Кажется, мы оба лишь порог его спальни переступили, как свет, взявшийся словно ниоткуда, ослепил.
— Создательница! — воскликнула Мут, а Бранов, обхватив меня обеими руками, прижал к груди так, что я дохнуть не могла.
Я чувствовала, как потеряла равновесие, как тело становится легким, будто в воду погруженное. Фигура Яна, небольшая полутемная спальня — все исчезало, как крепкий сон, что тает перед рассветом.
Рывком меня отбросило назад. По крайней мере, будучи подвешенной словно в вакууме, мне так показалось. Кажется, целую вечность я летела, даже не моргая, а затем с силой воткнулась ногами во что-то твердое.
— О-ох…
Только спустя несколько секунд, когда небывалая легкость выпарилась из тела, я поняла, что лежу на твердом, холодном мраморном полу, покрытом слоем мелких, будто пыль, блесток.