— Не исчезнет, — махнул рукой Хаос. На сей раз и впрямь совершенно спокойно. — Говорю же, пока ты жив, жить буду и я. Ну и мир, созданный мной, соответственно.
— Выходит, я поддерживаю в тебе жизнь?
— Как бы тебя это ни бесило, но да. Кстати, твоя маленькая писака тоже вносит посильный вклад в мое существование, — продолжал Хаос тараторить. — Я уже даже подумываю, а не назвать ли в ее честь гору какую? Ну, или озеро. Поэтичненько, ты не находишь? Ей должно понравиться.
Хаос с задумчивым видом крутанулся на месте, оглядываясь, а Ян, прекратив наконец выколупывать из ладони осколки, с удивлением вскинул брови.
Не к добру все эти разговоры о Мике. Да и каким образом она поддерживает в нем жизнь?
— С чего бы такие широкие жесты?
Земля вновь ходуном заходила. Пришлось пошире расставить ноги, чтобы сохранить равновесие. Свет на долю секунды померк, а затем снова все вокруг залили солнечные блики как ни в чем не бывало. Хаос огляделся, цокнул, бросив пару ругательств.
— И вот так уже несколько раз было. Я начинаю беспокоиться, братишка! Ты бы как-то поактивнее что ли уже начал действовать. А то того и гляди придется мне при свечах свой век коротать. Это, конечно, романтично, но не в одну же каску! Ну, или… — заговорщически сверкнул он глазами, перейдя на шепот, — можешь отпустить ко мне эту свою Ми-ку на часок-другой. По-братски. Скучать ей здесь точно не придется.
Ян стиснул зубы. Если он хоть раз в жизни вот так себя вел… Хоть разочек! То впору брать и топиться. Ибо стыдоба в чистом виде.
— Сдалась тебе она, — пробурчал он, утирая кровь с ладони о штанину. — Найди себе кого-нибудь или создай. И извращайся как хочешь.
— Да я бы и с радостью, — кисло промямлил Хаос. — Но ты же хуже тюремщика. Хотя грех мне жалиться, — вновь заулыбался он. Похоже, долго грустить он априори был неспособен. — Мне, в отличие от многих, хотя бы голодать не приходится. Так что в знак моего величайшего расположения, оставлю-ка я девицу тебе.
Хаос учтиво склонил голову, отвесив поклон.
Кажется, первая дощечка коммуникативного мостика заложена. Ян едва улыбнулся, нарочито смущенно сунув руки в карманы. Что ж, раз хотел побрататься, получай фашист гранату.
— Рад, что мы так легко договорились. Она мне дорога. Но тебе ли об этом не знать. Верно?
Хаос повел головой, буравя его недоверчивым взглядом.
— Верно, — протянул он, медленно, продолжая всматриваться Яну будто бы прямиком в душу. — Разумеется, я об этом знаю. Такие кубометры положительных эмоций от Машки-милашки в тебе только слепой дурак не заметит. Так и хлещут рекой! Только и успевай… — живо изобразил он, как черпает горстями воображаемую воду и вливает себе в рот.
— Такое только с ней? — едва не выдал охватившего его волнения Ян.
Но Хаос окончательно развеселился, потеряв бдительность.
— Ну, раньше я ничего подобного точно не замечал. Даже когда Серёга замкнул тебя на той училке… как ее? Начальница твоя.
— Марьяна?
— Точно, — щелкнул он пальцами. — Почему-то ее имя все время из головы вылетает. Когда замкнул, все равно не то было. Приятно, конечно, но… пальто не то. Да и докричаться я только до писаки сумел, — изобразил он страдания. — О, ты себе не представляешь, каково это — жить в безмолвии год за годом, год за…
Позади него небо разрезал голубой всполох. Хаос взволнованно обернулся, вглядываясь вдаль туда, где вихрились клубы темных туч.
— Почудилось, — с прежней улыбкой заговорил он, оправляя волосы растрепанные порывом ветра. Ян, к слову, и дуновения не почуял. Значит, завеса и впрямь работает исправно. — Всего лишь гроза. Нервная у меня работенка, я тебе доложу! Мне особые условия за вредность производства положены. Поэтому прошу, — сложил Хаос руки на груди. — Нет, даже молю! Уложи уже эту девицу в постель. Держу пари, я тогда целый город за раз возвести сумею, — притопнул он ногой по земле. — Ну, или село какое с забитыми крестьяшками… Все же повеселее тут будет!
Он улыбался. Улыбался и Ян. И чем шире улыбка становилась на его губах, тем скорее тускнел огонек азарта в холодных, черных глазах Хаоса.
Медленно, но верно все начинало вставать на свои места.
Выходит, Ян вынужден делить свой разум с непонятной силой. И силу эту питает он сам. Чувствами и мыслями, радостями и надеждами. Да он своими же руками себе могилу роет! Потому как спорить готов, сейчас его Хаос слаб. Но дай ему волю, и он вырвется на свободу, безраздельно завладев и телом, и духом. Да и, не приведи Господь, всем миром! Тогда, быть может, и сам Ян окажется взаперти. По ту сторону завесы.