- С тобой всё в порядке? - бездонные глаза Печи вспыхивают горячим пламенем. - Что-то приснилось?
- Нет, нет, - Оттэм отмахивается, присаживаясь на матрас. - Просто голова что-то разболелась, но всё в порядке. Честно.
Мужчина улыбается так, словно впервые оказался на подмостках дешевого сельского театра - фальшиво, вымучено и с робкой надеждой на удачу. Но вот смех получился искренним. Он звучит звонко, как птица, вырвавшаяся из треснувшей клетки.
- Сегодня ты какой-то странный, - Печь тихо скрипит плечами, внимательно наблюдая за Оттэмом. - Точно всё хорошо?
- Да, всё просто отлично. - Мужчина приглаживает растрепанные волосы, тонко улыбаясь. - Я, наверное, пойду, прогуляюсь. Немного, туда и обратно.
- Прогуляешься? - голос Печи, тихий и вкрадчивый, шипит где-то за спиной.
- Да. Пройдусь немного. Второй день лежу уже, пора бы и размяться. А то так совсем в матрасы врасту, стану одним из них.
Печь молча наблюдает за мужчиной, выходящим из их уютной, но скучной комнатки.
Оттэм подходит к воротам. Его окатывает волной ледяного презрения. Казалось, сама сталь насмехается над ним, а, если прислушаться, то можно услышать её далекий гулкий смех. Смех над попытками, которых нет. Мужчина скрестил руки на груди, нервно сверля взглядом гермоворота. Легкий, бодрящий бриз для изголодавшегося по чувствам разума. Оттэм с улыбкой подставил лицо освежающему потоку презрения, смывающего многодневную хандру. Где-то там лежит ответ. Нужно только выйти на дорогу, с головой окунуться во мрак и неизвестность.
Он сунул руки в карманы и, кинув на ворота обещающий взгляд, вернулся в комнатку.
- И вся прогулка? - Печь тихонько шипит, опустив бронзовые лапы на пол.
- Да, вся, - Оттэм раскинул гору матрасов ногами и, выбрав самый целый, принялся его осматривать. - Там не особо-то разгуляешься. Если, конечно, за ворота не выходить.
-Да, - мужчина занят матрасом и не видит, как буркала Печи мощно полыхнули пламенем.
Ничего. На мгновение отключился и тут же очнулся от боли. Теперь ей мало пальцев, огнем горят и предплечья.
Оттэм с шипением растирает зудящие руки, уставившись на слежавшийся матрас болезненного желто-коричневого цвета. По иронии, именно этот тюфяк, напоминающий лицо старика, изъеденного подагрой, оказался самым крепким из всех тех, что были в убежище. Остальным, пролежав на холодном бетоне с десяток лет, и попадая под яростные нападки Оттэма, в походе делать нечего.
Печь, кажется, спала, сложив лапы на бочкообразном брюхе. Мужчина с опаской оглянулся на него - бронзовый истукан, неподвижно застывший в центре комнаты. Осталось с полчаса, пока механизм очнется. И нужно успеть сделать все побыстрее.
Оттэм, хрюкнув, рванул обшивку с матраса. Ткань разошлась с треском, мягкие потроха вывалились на пол мятой кучей. Мужчина быстро распихал эти внутренности по другим матрасам и с опаской оглянулся на Печь. Всё так же спит, бронзы кусок.
Двадцать минут прошли под аккомпанемент из треска рвущейся ткани и утробного рычания. Матрас крепко держался за обшивку и Оттэм часто подключал зубы, вгрызаясь в мягкую тушу. Каждый раз он оборачивался - не очнулся ли Печь? Нет, стоит истукан, не двигается.
Выдрав нужные куски, мужчина всё спрятал под лежбище. Скоро из этого он смастерит рюкзак и сложит туда все банки. Оттэм старался не думать о том, что будет дальше. Он иногда вспоминал о двери, её холодном теле и презрительном, далеком гуле. Но сразу отшатывался от этих мыслей, весь отдавался подготовке. Чем дольше ты вглядываешься в будущее, тем дольше будущее вглядывается в тебя. И недовольно корчит губы, видя дрожащие пальцы и холодеющую грудь.
Мужчина вздохнул и откинулся на лежбище. Сон быстро забрал его в своё царство.
Следующие несколько дней прошли в праведных трудах. Урывая время, когда Печь замирала в трансе, Оттэм мастерил снаряжение. Отыскивал пустые банки, рвал на куски ткань, связывал крепкие узлы. Подготовка схватила его за потроха и поволокла по камням и буеракам. Он потел и вздрагивал каждый раз, когда Печь поскрипывала бронзой, но продолжал готовиться. Лихорадочно оглядывал дела рук своих и нервно улыбался, покрываясь испариной. И продолжал. Продолжал, несмотря на холод, пробегающий по спине каждый раз, когда он вспоминал о двери.
И даже когда он сделал всё, что можно, подготовка не прекращалась. Оттэм оттягивал, тянул, медлил, выбивая каждую лишнюю секунду, уверяя себя, что подготовка ещё не закончилась. И с каждым днем гулкий, скрежещущий хохот теней, почти задушенный, становился всё громче. Каждый раз, когда Оттэм лишний раз осматривал рюкзак, прилаживал его на спину, проверял заготовленные банки, далекие тени ярились и освистывали горе путешественника.