— Коля?
— Да, ты ему говорила «Коля», а он — «Маша, Машенька»… И он такой старый, симпатичный. Кто он, мам?
Она сначала возмутилась:
— Веркин! Как тебе не стыдно! Почему — «старый»?
— Ну, не старый, а престарелый…
Она потеряла самообладание.
— Я не спрашивала и не спрашиваю тебя, кто отец Валерика.
— Мам! То, что ты не спрашивала — спасибо, но не сердись, пожалуйста. Я ведь не поэтому… Он назвал тебя бабушкой Машей.
Вера говорила так ласково, как, пожалуй, никогда прежде…
Женская логика. Даже если мать говорит с дочерью-матерью… или наоборот, то понять трудно.
За окном почти не было ни моря, ни неба, ни гор, ни туч. Куда пошли, поплыли эти тучи? Остались ли над морем или побрели к горам? Ушли на другую сторону моря или замерли? Дом не электричка, он не движется, и потому отсюда не видно туч, хотя хороши они и неповторимо красивы.
— Мам!
— Ну что, Веркин?
— А все-таки кто он, этот, ну пусть не старый?..
— Как тебе сказать, доченька… Если бы ты училась когда-то как следует, то помнила бы его по учебникам и книгам. Гражданская война. Отечественная. Генерал-лейтенант. Потом — Сибирь, новостройки. Он еще был в армии. В штабе округа работал. Помогал нам строить Академгородок. Вот так. И с тех пор мы не виделись…
— А еще? — спросила Вера.
— А что еще?
— О нем еще! — попросила Вера.
Женщина, бабушка Маша, поцеловала дочь и сказала:
— Я пойду к Валерику. А то вдруг он проснется. Спи хорошо! Ладно? Уже поздно…
Рассказывать Вере, что Коля — отец ее, глупо. Сам Коля не знает. И сегодня в поздней электричке не понял, что Вера — это его Вера. Он видел только ее, Машу, бабушку Машу. Зачем рассказывать о таком сложном? Пусть Вере и двадцать четыре, зачем?
Валерик спал. А на улице, когда она вышла на балкон, было уже совсем спокойно, как в обычные дни, и море, и небо светились без отблесков праздничных огней. Лишь пограничные прожекторы… А туч-облаков не было совсем. Ушли куда-то…
КАПИТАН В ОТСТАВКЕ
Над Балтийским холодным морем — дымка. Странная, опущенная почти к воде и к прибрежным соснам, а выше над нею — чисто, и там даже самолеты летают — транспортные, пассажирские, видимые глазу, и военные, что прочерчивают замысловатые линии в отдаленном, как космос, воздухе.
Зима по календарю и вроде бы не зима по погоде. Температура плюсовая. Зелени много. Люди ходят в кепках, а то и вообще без них.
Кромка моря замерзла, но потом оттаяла, и море, как бы ушедшее в преддверие зимы от берегов, опять к ним вернулось.
И снег выпал бурный и чистый, но и он растаял. Птицы снуют по деревьям и окнам домов, ежики шуршат сухой листвой, а на рынке завернутые в платки пенсионерки продают грибы — за рубль кучку, и что ни рубль, то кучка лучше…
Нельзя узнать город, не побывав на рынке.
Сегодня на рынке почти пусто, холодно, но я вижу среди немногих пенсионерок пару необычную. Женщина и мальчик. Мать и сын, вероятно.
Мальчик стесняется, продавая грибы. Ему лет четырнадцать-пятнадцать. И мать стесняется. И сын льнет к матери, а мать обхаживает сына и ласкает его, как может, только бы люди не заметили.
А грибы у них отличные. Боровики — белые, крепкие, на подбор.
Мне не нужны грибы. Где их готовить? Но я люблю грибы и покупаю все кучки у этой необычной пары.
Продавцы — мать и сын — еще больше смущаются и говорят что-то в знак благодарности.
— Это все он! — Мать гордо показывает на сына. — Три ночи уже ездит и школу не запустил. Мне ж некогда…
Она еще очень молода, эта женщина.
А сын — другое:
— Вы не подумайте, что мы так это… Нам деньги нужны — папе на сигареты… И вообще, может, скоро папу выпишут. А грибы хорошие. Я по одному собирал, вы попробуйте…
И было такое ощущение, что сами они грибы не ели, хотя, может, и любят их…
— Ну как, доктор?
Сегодня Виктор Петрович и сам понимал, что доктор должен быть доволен им. Но как бы… Мало ли — вдруг какой приступ. Ведь сколько раз было. И доктора менялись, умирали, приходили новые, обещали, а потом опять…
— Виктор Петрович, милый, поверьте, не вру, все идет хорошо, — говорит доктор. — А жена с сыном придут, им — особый поклон! Отличная, поразительная у вас семья! Спасибо им скажите. А курить прошу поменьше! И в палате по ночам… Договорились?
— А я как раз сигареты заказал своим, три блока, — признался Виктор Петрович.
Доктор, кажется, улыбнулся:
— Ничего, пусть приезжают, почаще приезжают!..