— Ему уже лучше. — Целитель Аддингтон тихо притворил дверь палаты и посмотрел на Нарциссу Малфой, которая была бледнее обычного.
— Он поправится? — робко переспросила та, теребя в руках атласный платок.
— На данный момент мы не можем делать никаких прогнозов. Пока что он нестабилен, и мы не хотели бы давать вам ложных надежд. — Аддингтон поджал губы и опустил взгляд.
— Спасибо, — слабо пробормотала Нарцисса. — Хотя бы за то, что честны со мной.
Она промокнула глаза платком, отчего Аддингтон вздрогнул и отвернулся. Чуть поодаль разыгрывалась куда более привычная сцена: Люциус Малфой отсчитывал звонкие золотые галлеоны в мешочек, заботливо подставленный заведующим этажом. Вот только на этот раз деньги предназначались для покупки ингредиентов и разработки зелий, которые вылечили бы Драко Малфоя. Да и от былой спеси не осталось следа: руки крупно дрожали, глаз дергался, а во взгляде вместо высокомерия читалась мольба. Аддингтон покачал головой, коротко взглянул на двери палаты и побрел в свой кабинет.
***
Когда целитель ушел, Драко снова укутался в одеяло, свернулся, поджал колени к груди и уставился в стену. Во рту все ещё покалывало от горечи Успокаивающей микстуры, Умиротворяющего бальзама, Зелья от истерики и доброго десятка других снадобий, которыми его пичкали уже несколько недель. Он тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Перед внутренним взором тут же предстала картина, из-за которой Драко и оказался в больнице святого Мунго: каменная глыба, некогда бывшая частью стены, лежала на полу, а вокруг растекалась лужа крови. От этого только сильнее темнела копна волос, и так уже перепачканная. Смешиваясь с золой и комьями глины, кровь становилась по-настоящему грязной, и на Драко вновь обрушилось понимание того, что до этого разницы не было. Кровь той, что теперь бесформенной кучей лежала под камнем, ничем не отличалась от его собственной.
Драко вздрогнул, открыл глаза и перевернулся на спину.
— Здесь не так-то и плохо на самом деле, — прозвучал рядом голос.
Молочно-белая Грейнджер сидела на его тумбочке и болтала ногами.
— Если это и впрямь так, почему ты приходишь ко мне? — устало спросил Драко. Она пожала плечами, взлетела и описала пару кругов под потолком, после чего приземлилась на жесткую больничную койку. Грейнджер удобно устроилась в ногах у Драко, и от этого у него по спине пробежали мурашки.
— Разве ты боишься привидений? — спросила она чуть обижено.
— Я? Нет, только Кровавого Барона в Хогвартсе боялся. — Драко храбрился.
— Ну, в этом тебя точно упрекнуть нельзя, — рассмеялась Грейнджер. У неё был удивительно мелодичный смех. Невозможно было понять, стал он таким после смерти или всегда напоминал перезвон колокольчиков, а Драко просто не обращал на это внимания.
— Ощущения не самые приятные, — признался он, и Грейнджер подвинулась.
— О, я помню. Мы как-то пошли на вечеринку по случаю юбилея смерти сэра Николаса, и там мимо меня прошел кто-то из гостей. Достаточно необычное чувство.
— Юбилей смерти? — удивлённо переспросил Драко.
— Да, я в свое время посмеялась. А теперь вот думаю, не устраивать ли и мне такие.
— Тебе не кажется, что ты слишком сильно прониклась своим новым состоянием? — осторожно спросил Драко, и на ум ему почему-то пришла Плакса Миртл.
— А что, можно умереть несильно? — Грейнджер прищурилась. — Тут, знаешь ли, только два варианта: либо умер, либо нет.
— Но это же не повод устраивать годовщины смерти! — крикнул Драко.
Дверь приоткрылась, и в палату заглянула пухленькая целительница.
— Драко, солнышко, с кем ты беседуешь? — с доброй улыбкой спросила она. Грейнджер уперла руки в боки и повернулась к двери.
— А вы не видите? — Он воззрился на целительницу с тревогой и подозрением.
— Конечно вижу! К тебе снова пришла подружка! — Она с притворной радостью всплеснула руками и посмотрела в сторону окна, хотя Грейнджер стояла прямо перед ней.
— Какая красивая! — продолжала целительница. — Как ее зовут?
— Ответь. — Грейнджер ухмыльнулась.
— Гермиона, — буркнул Драко.
— Молодец, Гермиона, что пришла проведать Драко. — Целительница помахала пустому месту у окна. — Солнышко, Гермиона будет очень рада, если ты выпьешь Успокаивающей микстуры. Совсем немного, одну ложечку.
Грейнджер захохотала, но целительница, казалось, не слышала. Пока Драко с удивлением рассматривал эту картину, у нее получилось влить ему в рот зелье.
— Вот так, умница, — похвалила целительница. — А теперь отдыхай.
Дверь закрылась, и Драко снова остался один на один с Грейнджер.
— Почему она тебя не видит? — спросил он, чувствуя, как сон накатывает тяжелыми волнами.
— Потому что я твой личный кошмар, Малфой, — улыбнулась Грейнджер. — А теперь спи. Я вернусь. Я обязательно вернусь.
***
— Он сказал, что ее зовут Гермиона, — выпалила Мэри, ворвавшись в кабинет к целителю Аддингтону. Тот кивнул и перевел взгляд на сидевших напротив него Малфоев. Люциус поджал губы и покосился на жену.
— Бедная девочка, — всхлипнула Нарцисса и поднесла к глазам платок.
Люциус тронул ее за руку и покачал головой. Аддингтон подпер подбородок кулаком и снова задумался. Малфои не только переживали за сына, но и сочувствовали тому, что случилось с мисс Грейнджер. Невозможно было понять, искренни они в своей скорби или жалеют девочку только лишь потому, что она боролась на стороне победителей и теперь так положено. Тем более что временный министр Шеклболт дал отсрочку Люциусу, чтобы тот мог вылечить сына. Если раньше Аддингтон считал, что Малфои играют на публику, то теперь слезы Нарциссы заставили его усомниться. По крайней мере она была искренней в своей жалости.
— Мы можем увеличить дозировку, Мэри? — донесся до его ушей надтреснутый голос мистера Малфоя. Аддингтон тряхнул головой, заставляя себя вернуться мыслями в кабинет.
— Это опасно. — Он поджал губы. — Мы и так назначили вашему сыну дозировку, близкую к критической.
— Тогда вы могли бы уменьшить разрыв между приемами зелья. Хотя бы Зелья от истерики.
— Но у него нет истерик, — подала голос Мэри. — Я заходила к мистеру Драко. Он совершенно спокоен, я бы даже сказала, нормален, если не считать того, что он разговаривает с воображаемой Гермионой Грейнджер.
— Я же говорила! — Нарцисса отняла руки от лица и повернулась к мужу. — Он не болен. Он попросту тоскует!
— Дорогая, но они не общались и уж точно не дружили, — протянул Люциус. — Грейнджер была магглорожденной, и Драко не слишком тепло о ней отзывался.
— Это может быть запоздалым осознанием ошибок, — предположила Мэри. — Могу вас заверить, истерики у него уже прекратились. Уверена, он идёт на поправку.
— Я бы воздержался от прогнозов, — хмуро бросил Аддингтон, но Малфои уже воспряли духом и теперь собирались уходить.
— Всего доброго и до завтра, — полушепотом произнесла Нарцисса, а Люциус молча пожал руку целителю.
— Мэри, — строго произнес тот, когда дверь за посетителями закрылась. — Я же ясно сказал: не давать никаких прогнозов. Прошлой ночью у мистера Малфоя снова был приступ, и мы с Кристен еле разбудили его, а ты с улыбкой рассказываешь о том, что истерики прекратились!
Мэри побледнела и потупила взор.
— Простите, целитель Аддингтон, такого больше не повторится.
— Надеюсь, — кивнул он. Мэри выскользнула из кабинета, и Аддингтон снова погрузился в свои мысли.
***
Когда Драко открыл глаза, на улице уже стемнело. Грейнджер стояла у окна, и лунный свет, проходя сквозь неё, создавал причудливые завихрения на руках и плечах.
— Что новенького? — спросил Драко и лишь потом сообразил, что у призрака ничего особенно нового быть не может. Но, раз уже Грейнджер следовала за ним бледной тенью, нужно было о чем-то разговаривать.