Точка Бифуркации XI
Глава 1
Несколько дней назад
Точка бифуркации — критическое состояние системы, при котором она становится неустойчивой относительно флуктуаций и возникает неопределённость: станет ли её состояние хаотическим или она перейдёт на новый, более дифференцированный и высокий уровень упорядоченности.
Именно это определение крутилось в голове императора, восседавшего во главе стола. Его глубокий, изучающий взгляд скользил по присутствующим. На заседании сегодня находились только самые преданные и влиятельные лица Империи: высший генералитет, советники, чиновники, присягнувшие ему лично, и разумеется, наследник престола.
— Исходя из этих данных, делаю вывод, что вдобавок к уже указанным кланам, Огинские, Друцкие, Елецкие и Засекины также выступают на стороне противника, — голос одного из докладчиков был ровным, но каждое слово ложилось тяжким грузом, меняя настроения в зале.
Монарх слегка повернул голову вправо, обращаясь к невысокому мужчине с нахмуренным лицом.
— Что скажете, Степан Станиславович?
Маршал Дорофеев, известный своей военной прямолинейностью, будто чуть ожил. Светло-серый мундир, украшенный погонами с золотыми звёздами, подчёркивал его крепкое телосложение. Командующий армией был боевым молотом Романовых — элитой не только по благородному статусу, но и по праву завоёванных побед. Маршал являл собою олицетворение силы, на которую Империя могла опереться в самые трудные времена.
— Мыслей много, Ваше Императорское Величество, — коротко кивнув, взял слово мужчина. — Большинство княжеских родов из названных фамилий мы сможем остепенить одной ракетой. В редких случаях двумя, — твёрдым голосом заключил маршал. — А вот к войне с лидерами грядущего восстания, несмотря на озвученные сроки в полгода, стоит готовиться уже сейчас.
Слова Дорофеева вызвали среди присутствующих нотки одобрения — в такой интерпретации, положение вещей в империи не казалось чем-то сверхужасным. Лишь наследник престола, сидевший ближе к монарху, чуть склонился вперёд, задумчиво глядя на маршала.
Когда Степан Станиславович завершил речь, слово взял следующий. Фёдор Герасимович Дробышев являлся человеком особого сорта. Несмотря на скромный в текущем окружении титул графа, он являлся едва ли не одним из самых влиятельных людей в империи, занимая ведущую управляющую должность в главном штабе службы внешней разведки.
— Я не думаю, что эти цифры реальны, — начал он. — Видится мне, что заговорщики нанесут удар, как только будут готовы. Или, что вероятнее, когда не будем готовы мы. Эти мысли подтверждаются работой нашего аналитического отдела.
Император переместил внимание на говорившего.
— Вам видится какая-то конкретная дата, Фёдор Герасимович? — голос монарха прозвучал спокойно, но с оттенком явной заинтересованности.
Дробышев неопределённо качнул головой, его руки едва заметно коснулись разложенных перед ним документов.
— Трудно назвать точные даты, Ваше Величество, — начал он после небольшой паузы. — Но мы фиксируем стягивание вражеских войск и резервов к линии фронта. Противник готовится к масштабному наступлению. Собственно, это и есть одна из причин, по которой я здесь. Кроме того, считаю важным отметить: нам нужно быть готовыми к тому, что задействованная на фронте армия не сможет оказать столице никакой помощи — у них будет другая задача. Иначе нас сметут.
На этих словах в помещении стало очень тихо. Каждый присутствующий понимал, что это не преувеличение и не попытка добиться финансирования — это предупреждение человека, который знает, о чём говорит.
Император медленно кивнул, его взгляд упал на кресло наследника. Глеб Владимирович встретился с ним глазами, и на мгновение на их лицах отразилось молчаливое согласие. Однако, прежде чем наследник успел сказать хоть слово, в дискуссию вновь вернулся маршал.
— Если позволите, Ваше Величество, — произнёс он, подняв глаза на монарха, — моё мнение остаётся неизменным. При всех возможностях противника, ударить по столице крупными силами — задача не из лёгких. Более того, учитывая наши планы, они будут вынуждены разделить ресурсы.
Дробышев откинулся на спинку кресла, бросив на маршала взгляд, в котором угадывалось сомнение. Он не собирался спорить, но его молчание само по себе было весомым заявлением.
— Вероятность того что вы правы, Степан Станиславович, немалая, — начал граф с осторожностью, — но нам стоит думать о худшем сценарии. Риск появления новых союзников в стане врагов растёт с каждым днём. Мы уже видим, как ранее нейтральные кланы начинают тяготеть к заговорщикам.