— Романешти кормят мигрантов и дают им приют в пути. Вы полагаете, это ничего не стоит? — сухо поинтересовался Мирча, представитель румынского вампирского общества.
— Я с уверенностью могу утверждать, что Романешти тратят квоты на обращение по своему усмотрению.
— За первый квартал Венгрия приняла в центр коррекции всего тринадцать нелегалов, — скучающе протянул Мирча. — Доставленных, кстати, болгарской службой контроля.
На камень в свой огород Кира отреагировала с молчаливым спокойствием. Служба легального контроля, состоявшая из нее самой и иногда включавшая в себя десяток-другой пограничников, существенно сократила поток турецких вампиров в Болгарию, но при этом абсолютно не остановила турок-людей, едущих в приграничные области на заработки. Многие больницы, открытые на пожертвования правоверной элиты, радостно раскрывали объятия сотрудникам-единоверцам, ловко оттесняя болгарское население. Мусульманское сообщество пестовало приезжающих людей, предоставляя им жилье, возможность избежать сложностей с официальным трудоустройством и укрывая от пристального внимания властей в случае просроченной визы.
— Шесть их родственников получили официальный статус по нашим квотам, — категорично отрезала Габриэла. — Дополнительный балласт истощает лимит квот и увеличивает приток человеческих мигрантов.
— Почему бы их не депортировать? — без особого интереса спросил Мирча.
— На каком основании?
— Вероисповедание? — И без того ехидная ухмылка Мирчи стала злой.
Кроме бессмысленности самого предложения, очевидно неприемлемого в современном мире, слова были личным уколом. Заметные преференции для католиков, в прошлом породившие серьезный раскол в обществе Венгрии, были больной темой для протестантки Габриэлы. Она открыла было рот выругаться. Кира отчётливо увидела гримаску гнева на точечном лице вампирши, но аристократке в тридцатом поколении не пристало опускаться до грубости в беседе с румынскими цыганами. Поджав губы, Габриэла сделала вид, что намека не поняла и передала слово другому спикеру.
Это был старый спор, из раза в раз возникавший на таких заседаниях. Венгерские вампиры обладали большим влиянием в мировом сообществе. В два крупных локализационных центра, расположенных на территории страны, свозили всех нелегалов и с Балкан, и из Европы. Отхватив себе кусок власти, Венгрия не стремилась занять кресло в генеральном собрании Ассамблеи. Последние четыреста лет Габриэла имела прочные деловые и личные связи с Ариной, и этого было достаточно, чтобы спать в уверенности — интересы ее страны в общеевропейской политике будут учтены. Мирча симпатией болгарской праматери похвастаться не мог, Арина относилась к нему с пренебрежением, хотя не демонстрировала его открыто. Однако ее нежные взгляды в сторону Сербии и на Смиляна лично стали обсуждаемой сплетней. Кира предполагала, что это вызывало если не ревность, то зависть румынского соседа, а его общеизвестная привычка и рыбку съесть, и денег за нее не заплатить только подстегивала нежелание объединяться в большой альянс. Йордан, мечущийся между Сербией и Румынией, пытался поладить и с теми, и с другими, обещая, уговаривая, угрожая, и вот уже несколько лет не мог получить стабильного ответа. То Смилян был недоволен, что его имя стоит третьим в имени альянса, то Мирча отказывался от объединения из-за количества квот на одну меньше, чем для Сербии. Арина смотрела на это как на ссору двух подростков, кем с высоты ее возраста и были соседские вампиры, и вмешивалась минимально.
— Юные женщины на сносях и матери с младенцами не лучший контингент для депортации, — вклинился в поток Кириных мыслей нежный голосок подруги. — Особенно если учесть, как ласково османские вампиры принимают в лоно семьи тех, кто пытался ее покинуть. Это по меньшей мере негуманно.
Кира быстро подавила желание спросить, как давно Арина записалась в гуманисты по отношению к османам.
— Нас проблемы турецкого общества не касаются, — фыркнул Смилян, небрежно отмахиваясь.
— Вас — нет, — еще нежнее улыбнулась Арина, и Кира вздрогнула от этой улыбки. — Служба легального контроля позаботилась о том, чтобы Болгария стала буфером, защищающим ваши границы.
Улыбка стала еще шире и еще нежнее. Кира замерла в ожидании болезненного укола, который обычно следовал за такой приторной лаской.
— Сербия ценит эти усилия, Арина, вам это известно, — хмуро отозвался Смилян, предчувствуя неприятности.