Впереди красного гроба - полторы сотни венков. Рассказывая об этом, Горький умолчал, что на одном из них алела траурная лента: "От М. Горького и М. Андреевой - товарищу, погибшему на боевом посту".
Скорбно звучало тысячеголосое "Вы жертвою пали...". Реяли на ветру триста знамен. На одном из полотнищ жгучей молнией сверкали слова: "Долой самодержавие".
Поравнялись с Художественным. Там в этот час репетировали пьесу. Вдруг на сцену вошел рабочий с ружьем, закинутым на веревке за плечо.
- Что же это вы, граждане? - спросил с укором. - Народ хоронит Баумана, а вы тут игрой занимаетесь!
Репетиция прекратилась. Актеры, поспешно одевшись, выбежали и, отыскав Качалова, шедшего за гробом, влились в колонну...
- Рабочий, говорите, с ружьем? - переспросил Ленин. - Это знаменательно! Рабочие провожали своего трибуна с оружием в руках! Завтра они будут сражаться на баррикадах.
- Москва готовится, - снова подтвердил Горький.
- Бомбами да гранатами запасается - это отлично! А вот своей большевистской газеты там у вас до сих пор нет. Как же это так, а?
- Будет газета! - сказала Мария Федоровна. - Со дня на день начнет выходить "Борьба".
- Жаль, Саввушки нет, - вздохнул Горький. - Уж теперь-то пригодились бы его тысячи.
- Как же это он? - прищурился Ленин. - Понятно, между двух стульев пытался сидеть, но... Отчего же этот выстрел?
- Затравили родственники, - снова вздохнул Горький. - Умный был человек. Высокообразованный. Понимал, что капитализм - перед закатом. Ленина читал.
- Даже так? - Владимир Ильич сдержал усмешку. - И что же он?
- Говорил: "Довольно убедительно. Неизбежно все". Называл зорким. Об эсерах же не мог слышать - ругался. А для нашей партии давал по две тысячи в месяц. Так, Маруся?
- Это только через меня. А через Красина, Баумана...
- Воистину белая ворона в черной стае! - сказал Ленин.
- А жена да компаньоны-родственники считали, что сыплет миллионами, продолжал Горький. - Навалилась на него этакая анафемская свора купцов и фабрикантов. Затравили до смерти!
- Отстранили от дел, объявили недееспособным, - уточнила Мария Федоровна. - Саввушка и не вынес позора. Не смог вырваться из проклятого круга.
- О нем уже сказки складывают! Ей-богу. Сам слышал. Говорят: "Ушел в революционеры". Вот как!
Андреева вспомнила о страховом полисе на сто тысяч. Покойника она в свое время предупредила, что передаст в кассу партии. Полис на предъявителя. Кажется, просто было бы получить. Но каким-то путем прознала вдова. Без суда, видимо, не обойтись.
- Найдите опытного и, главное, честного адвоката. - Ленин, на секунду задумавшись, прошелся по комнате. - А с нашей стороны поручим вашему приятелю - Красину. Не возражаете? Хотя вы наш давнишний финансовый агент, а Леониду Борисовичу все же сподручнее. Но судебная процедура отнимет немало времени...
- На первые номера деньги есть, - поспешила Мария Федоровна обрадовать Владимира Ильича. - Десять тысяч дал Скирмунт, Алешин приятель.
- Скирмунт? - переспросил Ленин. - Приметная фамилия. Книжный магазин "Труд"? Да? Помнится, мы ему посылали "Искру".
- Присылали. И неоднократно, - подтвердил Горький. - Вовремя, знаете, вернулся мой друг из ссылки. А скуповатым оказался. От богатого наследства мог бы прибавить.
- Но он согласился стать официальным редактором "Борьбы", - напомнила Мария Федоровна. - Это большое одолжение. И смелость с его стороны.
- Да, это очень важно, что и редактора уже нашли, - похвалил Ленин. Молодцы, москвичи!
- А вот в сотрудники, Владимир Ильич, хотелось бы записать вас, сказал Горький. - Это наша общая просьба.
- В ближайшие сотрудники, - подчеркнула Андреева.
- От сотрудничества не отказываюсь. Записать можете, но только в порядке алфавита. Не иначе. А в первую очередь, - по лицу Ленина промелькнула теплая улыбка, - Алексея Максимовича. Договорились? Вот и хорошо. И не забудьте Луначарского. Этот успеет и в "Новую жизнь", и в "Борьбу":
Горький, кивая головой, опять сунул руку в карман. Мария Федоровна бросила на мужа укоризненный взгляд.
Ленин рассмеялся:
- Не надо больше останавливать. Теперь можно курить. - Достал часы. Да, сколько угодно. Я скоро уйду отсюда. Пепел можно - на газету. А лучше - вон на рукопись Бальмонта: все равно его стихи нам уже не ко времени. Да и не к лицу "Новой жизни".
Опираясь руками о кромку стола, он встал, наклонился к собеседникам и доверительно прошептал:
- Нам нужно срочно провести совещание Цека. Сегодня вечером. Нет ли у вас надежной квартиры?
Горький и Андреева переглянулись, враз ответили:
- Можно у нас...
- Где это у вас?
- Вообще-то хозяин квартиры Пятницкий, - сказала Мария Федоровна.
- Надежный человек, - добавил Горький. - Могу поручиться.
- Да, - спохватился Ленин, - вы ведь уже большевик, а я до сих пор не поздравил. Извините. - Со всей силой сжал руку Алексея Максимовича, опять как бы раскаленную огнем. - От всей души! От Центрального Комитета!.. И большущее спасибо за былую поддержку наших нелегальных газет "Вперед" и "Пролетарий"! Без вашей помощи нам было бы трудновато.
- Какая моя помощь... Больше вот она, Маруся...
- А Марию Федоровну мы уже благодарили в свое время. Так, говорите, можно у Пятницкого?
- У нас, - поправил Горький. - Две комнаты там наши. И нам есть куда удалиться.
- Зачем же удаляться членам партии? - Ленин, обойдя стол, тронул за плечо Горького. - Нет, батенька мой, принимайте участие наравне с членами Цека. И вы, Феномен. Неплохой псевдоним мы в свое время для вас придумали?.. Вот и хорошо, что нравится. А скоро псевдонимы нам и не понадобятся. Да, да, по секрету, - опять понизил голос до шепота, - скажу: будет практически обсуждаться вопрос о вооруженном восстании. Теперь каждый день, каждый час дорог. Да. У нас, друзья мои, все впереди. И бои, и победы. Впереди наша окончательная победа!
Станция Издревая
1967 - 1977