Краем глаза он заметил знакомый темный материал. Его рюкзак валялся в противоположном углу, в тени, а рядом как раз глядел в пустоту в луже собственной крови мертвец в старой кепке с эмблемой какой-то очередной бесполезной спортивной команды, будто привет из далекого светлого прошлого, когда людей интересовало еще что-то, кроме выживания.
Юноша отошел. Камера еще лежала внутри, и он, нажав кнопку на маленьком корпусе, надел ее на лоб и затянул покрепче ремни.
— Нужны интересные фильмы? Ну, получайте…
Вернувшись к матрасу, он вытащил из кармана пистолет и помахал им перед бледным кукольным личиком.
— Хоть ты не реагируешь, я знаю, что ты все еще где-то там, внутри, — пробормотал он без особой надежды. — Сколько тебе? Наверное, лет девять-десять, да? Совсем еще малышка. Помню, когда я был в твоем возрасте, мама каждую неделю летом водила нас в парк аттракционов напротив дома. Говорила, что хочет, чтобы мы наслаждались этими беззаботными днями, пока еще можем. Кто же знал, что все обернется так буквально…
Он снял пистолет с предохранителя, взвел курок. Протянул вперед руку и аккуратно коснулся пальцами тонкого прохладного запястья, стараясь не задеть ни один из множества расплывшихся пятнами синяков.
Тело девочки слегка вздрогнуло от чужого прикосновения, но взгляд оставался таким же потерянным и стеклянным.
— Ты знаешь, как этим пользоваться? Наверняка видела много раз. Нажимаешь на спусковой крючок, вот этот, — он вложил рукоять в ее короткие пальцы, — и человек умирает.
Макс отстранился. Под тяжестью оружия ее рука безвольно повисла вдоль тела, а лицо чуть склонилось, без интереса осматривая новинку.
— А когда человек умирает, он перестает существовать, — продолжал говорить он. — Когда человек умирает, все в мире перестает иметь для него значение. Наступает пустота, ничто. Ни радости, ни боли. Тьма и забвение…
Он сидел перед ней. Глаза слегка щипало от подступающих слез. В голове грохотала застарелая боль, и с каждой секундой та усиливалась, грозясь разорвать его мозг на тысячи мельчайших частей – прямо как у тех самоубийц перед окнами его квартиры.
— Так должно быть… Так должно быть… Люди должны умирать после смерти. Не мучаться дальше, нет… Почему они должны снова возвращаться сюда, в этот ад?..
Всхлипнув, он схватился за голову и стал медленно раскачиваться из стороны в сторону, будто это странное движение могло принести ему успокоение.
Макс сдавленно плакал, и слезы текли по его щекам, смешиваясь с кровью. Погрузившись в собственные кошмарные воспоминания, юноша не заметил, как в глазах девочки мелькнул на секунду проблеск живого сознания.
Грохнул выстрел.
IX. На крыше
На походной плитке кипела лапша, поднимая в прохладный вечерний воздух густой белый столп пара, от которого на всю крышу распространялся едкий запах приправ из пакетика.
— Господи, как ты жрешь это дерьмо? — спросила Марта, наблюдая со стороны за кислотного цвета варевом в маленькой кастрюльке.
Макс помешал лапшу вилкой и пожал плечами.
— Иногда хочется предаться воспоминаниям.
— И что за воспоминания у тебя такие дрянные, что для них надо жрать дешевую лапшу быстрого приготовления на крыше гребаной многоэтажки?
— Разные, — ответил он тоном, не терпящим дальнейших вопросов, и сменил тему. — Лучше скажи, я правда могу спокойно пользоваться этой крышей, когда мне захочется?
Марта отошла подальше и плюхнулась на тяжелый жестяной стул, принявшись курить свои не менее вонючие дешевые сигареты.
— Правда, правда. Пришлось, конечно, поспорить с одной брюзжащей старушенцией, но мы довольно быстро сошлись на цене.
— За деньги можно купить что угодно, а? — хмыкнул Макс.
— Хрен там. Ты что, не знаешь про их сбережения? — Марта закинула ногу на ногу и выпустила струйку дыма. — Выглядят как божьи одуванчики и жалуются, что пенсий не хватает ни на что. А как новости ни глянь, сливают мошенникам миллионы. Ах, к черту. В общем, сошлись на том, что я отмажу ее драгоценного внучка от армии.
Юноша выключил плитку, взялся за ручки прихватками и переставил кастрюльку на такой же стул.
— А ты что, такое можешь?
— Ха-х! — она хохотнула. — Хрен там. Так что аренда крыши ограниченная, до следующего призыва.
— Кармы не боишься?
— В задницу твою карму, ее в карман не положишь. И разбираться не пойдет, оштрафуют же, что сдала ключи чужим людям и разрешила пользоваться крышей.
Макс покачал головой.
— Кстати, как там с Разломом? Разобрались?