— Шутите?
— Но почему? — искренне удивилась она.
— Ну, ревность мучить будет, — привела первый попавшийся аргумент.
— Не-е, ревности никакой. Во-первых, женщины к этому уже морально готовы. Во-вторых, каждая видит мужа, скажем, два раза в неделю. Дела откладываются и — праздник. Вот я несколько лет жила в Узбекистане. А узбеки, они любвеобильные… У них, у каждого, помимо жены, две-три любовницы. И куча детей. И все живут очень дружно.
Я вообразила себя женой любвеобильного узбека, представила, как сижу, надушенная, в шелковом халате и жду его целыми днями. Время от времени он приходит осчастливить меня. Год за годом рожаю от него смуглых крикливых детей… Жутковато.
— Не понимаем мы, женщины, своего счастья, — сокрушенно вздохнула врач. — Ладно, проходите вон туда за ширмочку, раздевайтесь.
Чувствовалось, ей жаль было прерывать интересную беседу ради обследования моего, вышедшего из строя по причине простуды, гинекологического хозяйства…
Один мой знакомый утверждал, что женщина должна выглядеть так, чтобы хотелось целовать ей ноги. Я посмотрела на свои. Ровные и стройные, да. Но лак на ногтях облез, волосы давно пора брить, да еще неизвестно откуда взялся здоровенный лилово-бурый синяк на бедре.
— А как должен выглядеть мужчина? — спросила я. — Чтобы хотелось целовать что?
Знакомый игриво хихикнул и посмотрел куда-то вниз.
Наверное, мой мужчина должен выглядеть так, чтобы захотелось просто прижаться к нему и закрыть глаза…
Лет десять назад я играла в метро в такую игру: из особей мужского пола, сидящих напротив, выбирала себе «жениха», представляла, что вот мне поставили условие: выйти из вагона и сразу под венец с одним из них.
Однажды повезло: все шесть мест напротив оказались заняты тайными претендентами на мою девичью бескомпромиссность. К сожалению, первые два отпадали сразу — дедуле было явно за восемьдесят, а второму, долговязому прыщавому подростку, лет пятнадцать-шестнадцать. Пацан сосредоточенно читал книгу. На яркой обложке — монстры с зубастыми пастями.
Третий, на вид лет двадцати трех, пижон с подозрением на нетрадиционную ориентацию: в ухе красовалась серьга в форме черепа, на шее — увесистый медальон с иероглифами, ярко-салатовая футболка, джинсы с прорезями на коленках, кроссовки с оранжевыми шнурками. Сидел, прикрыв глаза, жевал жвачку и в такт никому не слышной музыки, текущей ему в уши, кивал патлатой головой.
Следующий — вполне приличный нестарый работяга, не обремененный интеллектом. Мохнатые, сросшиеся у переносицы брови, добродушное брюшко. Так и веяло от него субботними разговорами «за жизнь» в дымной маленькой кухоньке. Утром: «Мать, где мои носки?» Вечером: «Ух, устал, как собака, а что у нас пожрать?» И на ходу сыну: «Так, никаких «гулять», пока уроки не сделаешь!»
Пятый был невероятно толст, что сразу сводило на нет его мужские шансы. Толст настолько, что шестой сидел, не касаясь спинки сиденья, стиснутый с одной стороны своим крупногабаритным соседом, с другой — поручнем. При этом еще пытался читать газету. Толстяк раздраженно морщился, когда у него перед носом шуршали раскрытые полосы, и то закрывал глаза, то нехотя косился в них, глотая информационную отрыжку соседа.
А последний? Да ничего хорошего. Весь какой-то залежалый, пыльный. Сальные волосы, схваченные аптечной резинкой, несвежий воротничок мутно-бежевой рубашки, мешковатые брюки, давно не чищенные ботинки. Очки. На одной дужке намотана синяя изоляционная лента.
Выбирать, собственно, было не из кого. Пришлось выходить из вагона безнадежно свободной.
Неделю прожила у мамы. Вдруг перестал звонить Володя — вероятно, в праздничные дни семейный надзор усилился…
Я много читала, утаптывала вместе с Хвостом выпадавшие обильно снега, по вечерам часами пропадала в черных дырах телевизионных передач, одурманенная иллюзорным рекламным благополучием.
«Tiret» — жидкий сантехник. Пытаюсь представить нашего вихрастого, вечно пьяного сантехника Коляна в жидком виде…
Девица, рекламирующая шампунь, видимо, за неимением душа в квартире, моет голову в мойке для автомобилей…
Парнишка с дебильным доверчивым лицом делает вклад в банк и надеется получить большие проценты. Наивный. Это во время кризиса-то.
Пошловатые деды Морозы танцуют в одних трусах и призывают скупать всю технику подряд. Новогодняя эротика для скучающих, подсевших на наркотики сериалов, домохозяек.