Однако таблетки плохо помогали, и сон долго не шел, но, придя, навалился всей тяжестью.
Как клеится, Джимми Дин?
Уайти Доббс с наглой ухмылкой ожил в его снах.
– Девяносто девять Эйнштейн, – он помахал, потом выдвинулся из «полароида», протягивая непропорционально удлиняющуюся руку, которая приняла реальные размеры и схватила Дина за воротник, сминая ткань в кулаке.
– Девяносто девять Эйнштейн, девяносто девять Эйнштейн, девяносто девять Эйнштейн, – повторял Доббс.
Потом разразился смехом.
В этом металлическом звуке гремели тысячи детских костей.
Останков младенца.
Девяносто девять Эйнштейн.
Дин проснулся, ловя ртом воздух, все лицо покрылось каплями пота. Он открыл глаза, пытаясь сбросить сон. В комнате царила темнота и ощущалось чье-то присутствие.
Кто-то здесь был.
Мысль явилась в своей примитивной неоспоримости. Дин хотел позвать на помощь, закричать, но язык ему не повиновался. Валидол сковал мышцы. Разум оставался вялым и заторможенным. Ему все еще это снилось? Очередная галлюцинация? Его глаза привыкали к темноте, так что он смог различить фигуру, форму, контуры. Он напрягся, казалось, почти увидел лицо…
Почти.
У него было такое чувство, что кто-то ударил его, и ударил неслабо. Дин совершенно проснулся, вернувшись к плачевной действительности, осознав, что это не пустая фантазия и что он не один. Кто-то был в его доме. В его доме. Неужели злоумышленник знал? Знал.
Останки младенца.
И не просто в доме, а в его комнате. Кто-то находился в его комнате. Фигура… в темноте… в ногах кровати. Адреналин сделал свое дело, нивелировав все воздействие валидола. Дин схватил тяжелые часы «Биг Бен» с ручным заводом и запустил ими в фигуру что было силы.
– Боже… – отозвалась тень, уклонившись от часового снаряда. «Разве кто-нибудь может с такой скоростью двигаться? – спросил себя Дин. – Да нет, это не они двигаются быстро, а я торможу».
– Успокойся, успокойся, – сказала темная тень. – Я не хотела испугать тебя.
– Доббс? – спросил Дин скрипучим резким голосом, напомнившим звук от наждачной бумаги, проведенной по дереву.
– Кто?
– У меня есть телефон! – завопил он в темноту.
– Отлично, давай закажем пиццу. Пиццу?
– Включи свет, док.
Дин осторожно потянулся к лампе. Непослушными пальцами он ощупал голову и пробрался к выключателю. Свет загорелся, наполнив комнату белым сиянием и открывая его глазам посетителя.
– Пайпер?
На ней был короткий кожаный жакет, вельветовые бриджи и черные мокасины. Голову покрывал черный вязаный берет. Глаза огромные, щеки мертвенно-бледные.
– Прости, что испугала тебя, док. Но ты не отвечал на звонок, – она нервно перебирала руками, затянутыми в перчатки, глядя на него через плечо. – Я, конечно, пошутила насчет пиццы. Никто не занимается доставкой в такую погоду.. – Пайпер взглянула на часы: – Или в такое время суток.
– У меня есть какие-то остатки еды на кухне.
– Отлично. Я умираю с голоду. Ничего не ела с утра.
Дин встал с кровати, забыв, что из одежды на нем только майка и «боксерские трусы».
Он схватил рубашку со спинки стула, но Пайпер уже успела увидеть достаточно и усмехнулась.
– Повтори еще раз, – сказал Дин, проводя рукой по густым каштановым волосам.
Пайпер была и впрямь голодна. Она уже поглотила половину цыпленка в кисло-сладком соусе и тарелку риса, а теперь расправлялась с консервированной говядиной с овощами.
– Я знала, что ты сочтешь меня сумасшедшей. Есть крекеры? Он поднялся, взял пачку соленых крекеров из коробки и положил рядом с ее тарелкой.
– Спасибо. Ты последний в моем списке тех, к кому бы я обратилась, ты Мистер Ученый и так далее. Но может быть, именно по этой причине я пришла.
Пайпер вскрыла пакет с крекерами, взяла три штуки, разломила в руке и высыпала обломки в тарелку.
– Может быть, я даже хочу, чтобы ты сказал мне, что я спятила. Нет, чтобы ты доказал мне, что это только мое воображение.
Дин молчал.
Над раковиной висели часы «Феликс Кэт» в черно-белом варианте, купленные Джуди, когда они только что поженились. Хвост свисал в качестве маятника, а глаза двигались вправо-влево, влево-вправо.
«Они напоминают мне тебя, – заявила Джуди, вешая игрушку на стену в кухне. Он подозревал, что это была простая уловка, чтобы он одобрил это глупое приобретение. – Туда-сюда, туда-сюда, всегда стреляешь глазами по сторонам».
Туда-сюда.
Не этим ли он занимался сейчас? Не поэтому ли он пропустил мимо ушей все размышления Пайпер? Размышления и немыслимая движущаяся фотография. Размышления и послание, вырезанное на доске восемнадцатисантиметровым лезвием, как раз по длине ножа-молнии Уайти Доббса.
– Как ты вошла?
– Через задний вход.
– Он был заперт.
– Я открыла дверь.
Дин нахмурился и невольно перевел взгляд в гостиную, где книжный шкаф скрывал вход в подвал.
Останки младенца.
Ему не нравилось, когда кто-нибудь приходил. Даже Пайпер. Не сюда. Не в его дом. Не так близко к подвалу.
– Док? Я сумасшедшая, верно?
– Ты так хочешь этого? – он хотел все перевести в шутку, но Пайпер настаивала на вопросе и требовала ответа.
– Это лучше, чем жить в мире, где отрезают руки у живых людей, где кирпичи пролетают через стены и где людей изрешечивают стеклянным дождем.
Они какое-то время помолчали. Ложка оставалась нетронутой в тарелке с супом Пайпер.
– Со мной что-то не так, док. У меня такое ощущение, как будто пауки забрались под кожу. И с каждым днем все хуже.
Пайпер покачала головой. Она сняла вязаную шапочку, но короткие темные волосы оставались прижатыми, за исключением нескольких непослушных завитков.
– Если же я не сумасшедшая, то и впрямь происходит что-то сверхъестественное. Причем сверхъестественное зло. Не спрашивай меня, откуда я знаю. Просто знаю.
Пайпер выпрямилась и взяла Дина за руку. Ее ладони были холодны, как лед, несмотря на перчатки. Он встретился с ней взглядом. Какие это были красивые и чувственные глаза. Эти глаза давали возможность увидеть невозможное.
Сумасшедшая? Она? Или он?
– Нет, – Дин сжал ее руку в своих. – Нет. Ты не сумасшедшая.
– Тогда что же? – голос Пайпер задрожал.
– Послушай, – сказал Дин. – Дело не только в тебе, понимаешь? И другие люди видят нечто…
От его чашки с кофе шел пар.
– Я видел нечто.
Ее темные глаза вспыхнули.
– Ты?
– Да, нечто, что я не могу объяснить. Как клеится, Джимми Дин?
Он закрыл глаза.
– То, что пока не могу объяснить.
Какие-то голубые электрические искры пробегали по радужке глаз Пайпер. Дин невольно отпрянул вместе со стулом. Пайпер, казалось, не придавала значения этому необычайному явлению. Или же это объяснялось простой игрой света, случайным отражением бликов?
– Это нечто в кармане твоего пальто, правда? – спросила Пайпер уверенным тоном.
Дин посмотрел ей в глаза. Ее слова донеслись до него издалека, поглощенные любопытством.
Электрические?
– Дин?
Он пришел в себя, понял, что не отрывает от нее глаз, и виновато улыбнулся.
– Я знаю, что хороша, – Пайпер запрокинула голову и провела ладонью по волосам. – Особенно, когда ловлю на себе такой щенячий взгляд, но…
– Нет. Это просто… – он помотал головой. – Не обращай внимания. Ты что-то сказала?
Над раковиной «Феликс Кэт» отсчитывал время, перебегая глазами с Дина на Пайпер, с Пайпер на Дина, заинтересованно и дружелюбно улыбаясь своей нарисованной улыбкой.
– Твое пальто, – повторила она, указывая на жакет, висевший на крючке у двери. – То, что ты видел. И не можешь объяснить. Оно в твоем пальто?