Осень вошла в его сознание с прощальными криками птиц. Стонали гагары; гортанно покрикивали лебеди; картаво перекликались гуси, и строгими голосами наводили порядок селезни.
Весна врывалась неожиданно со всполошным криком прилетевших птиц. Неумолкаемый звон стоял в тундре. Птицы радовались возвращению в знакомые места. Узнавали свои реки, болота и озера. Находили поляны, где кормились клюквой и морошкой.
Обходя стройку, Лунев словно невзначай посмотрел сбоку на Викторенко. Такой же худой и длинный, каким изобразил его когда-то в своем блокноте Лунев. Хорошо шагнул парень. И голова светлая, и организатор оказался хороший. И сколько еще не растраченной энергии.
В цехах шло испытание. Бригадиры бегали от одной трубы к другой. Командовали зычными голосами:
— Подкрутить фланец!
— Надо варить!
— Скоро запускаем? — спросил Лунев, не расставаясь со своим приподнятым настроением, желая услышать голос Викторенко.
— Запускаем, — Викторенко не удалось скрыть усталости.
— Обещание выдержите?
— Не сомневайтесь.
— Даю телеграмму в Москву. Без совета с тобой не мог решиться! — сказал Лунев, и улыбка прошла по его губам. «Викторенко задал своим помощникам немыслимый ритм. — Но тут же поправил себя: — Почему Викторенко? Сама жизнь задала ритм каждому из нас. Требуется решать энергетическую проблему. Будет введен в строй комплекс — выиграем сражение. Победа всегда приходит после боя».
Прошла неделя. Она оказалась удивительно долгой, как будто в календаре не семь дней, а все четырнадцать. Викторенко получил телеграмму из Медвежьего. Для передачи эстафеты трудовых дел вышли двенадцать лыжников. Они несут горящий факел. Он тут же позвонил Пядышеву, но телефон упорно молчал.
Пядышев разговаривал с Марией Петровной. Женщина едва сдерживала навернувшиеся слезы и, чтобы не расплакаться, покусывала губы.
— Сергей Тимофеевич, пришла с вами попрощаться. Меня отзывают в институт. Ваше предложение о переносе замерного узла надо оформить как рационализаторское.
— Зачем?
— Премию получите!
— Лучшая награда для меня, что вы приняли мое предложение, — сказал Пядышев. — Мы и время выиграли. Хочу верить, что впредь мы не будем с вами ссориться! Строить придется еще много на Ево-Яхе! Подождите, а почему вы уезжаете?
— Отзывают. Кончилась моя командировка. Все кончилось. И я рада, что вы победили.
— Мы все вместе победили. Нет, до пуска комплекса я вас никуда не отпущу. Вы должны присутствовать на празднике.
— Прилетит Жемчужников!
— А он-то нам и не нужен.
— Вы ему нужны. Ваша победа. Это ведь и его теперь победа.
— Что вы выдумали? — резко оборвал Пядышев с привычной ему нетерпимостью. Неожиданно спохватился. Он никогда не интересовался обстановкой в институте. А оказывается, она не такая и бесконфликтная.
— Вытирайте слезы, — скомандовал Пядышев. — А то распухнет нос и вы станете некрасивой! В обиду мы вас не дадим. А уволят из института, возьмем вас к себе. Свой проектировщик! Это же здорово!
— Спасибо! — Марии Петровне показалось, что Пядышев говорил словами Виктора Чаплыжного. — Спасибо! Но я и сама себя в обиду не дам. Во всяком случае, теперь.
— Так вы остаетесь?
— Нет. Сейчас нет.
— Но вы прилетите?
— Не знаю.
Викторенко вышел из машины. Спрыгнул на вытаявшую макушку мочажины и неторопливо зашагал по знакомой дороге к комплексу. Под ногами захлюпала жижа. Колею разбили тяжелые машины и вахтовые автобусы. Крошево из снега и льда напиталось торфяной жижей из болот, и дорога чернела среди белых сугробов, как залитая тушью, убегая за высокие кедрачи.
Ходьба давала возможность по-особому прочувствовать каждый день, пересчитать год за годом, понять, что успел сделать, не давая себе никаких скидок ни на молодость, ни на неопытность. Дни и годы выстраивались совершенно непохожие один на другой: прилет в Березово, экспедиция в Таз, доклад трактористов, притащивших с Пура восьмой абсорбер; последний шов на магистральной трубе, который варил Николай Монетов; замерный узел перенесли в цех; самоходка капитана Самойкина прошла по Ево-Яхе; утром Пядышев запустил котел.
Наверное, сегодня он должен бы мыслить по-другому, подбирать для оценки работы совершенно новые, звонкие слова, все в превосходной степени, и считать этот день праздником.