— Знакомьтесь, моя невеста.
Все оцепенели от удивления. Библиотекарь, как задумал, стал маляром, а теперь еще объявил себя и женихом.
— Юлией ее зовут. Фамилия Зимница. Распишемся, она фамилию примет мою!
— Я не буду менять фамилию. Я Зимница и Зимницей буду!
— Тонуть выгодно, — засмеялся Славка Щербицкий. — Спасают невесты!
Викторенко смотрел на уже знакомую ему фельдшерицу. Ее рыжие веснушки сверкали звездочками.
— Редеет наш отряд, — со вздохом сказал Гордей Завалий.
— А может быть, пополняется? Юля, ты комсомолка? — спросил Николай.
— А как же! — задорно ответила девушка.
— Вот и отлично. Командир, принимаем Юлю Зимницу в отряд? — обратился Николай к Викторенко.
— Как решите, — ответил Иван.
— Принимаем, — дружно зашумели ребята.
Негласно Юля Зимница заняла в отряде место дезертировавшего Жорки Погребного. Впрочем, она заняла свое собственное место. Юля очень скоро стала хозяйкой большой семьи. Парни вручили ей сберегательные книжки и доверенности на получение денег, благо, что сберкасса была в Игриме. Девушка знала на память имена всех матерей и отцов ребят. Она уже успела всем написать письма, кое-кому перевела деньги, а «сыночкам» купила в магазине обновки.
Появление Зимницы в магазине продавщицы теперь встречали добрыми улыбками: «Пришла наша мать-героиня!» И выкладывали на прилавки стопки рубашек, теплых шарфов, галстуков, перчаток.
Когда Юля Зимница получила очередную пачку писем, почтальонша, пытливо заглядывая ей в глаза, спросила:
«Зимница, ты случайно не киноактриса? Пишут тебе и пишут. Подари, если не жалко, адресок красивого парня!»
«Что ты выдумываешь? До артистки мне еще дорасти надо, — смеялась девушка. — Ты меня лучше пожалей: ведь на каждое письмо отвечать надо. Нельзя никого обижать».
В каждом письме девушка находила одну и ту же приписку:
«Дорогая Юля! За деньги спасибо. Ты проследи за моим парнем. Далеко вы забились, почти на край света, как бы без догляда материнского и отцовского он от рук не отбился».
Девушку до слез трогали заботы матерей о своих сыновьях. Для каждой из них: Колюнька, Гордюша, Славик те же несмышленыши. За ними нужен глаз да глаз. Юле нравилось, что ребята принимали ее заботы и что завидовали Касьяну. А она-то знала, что ее Касьян мальчишка мальчишкой, хоть и стал громко басить.
Через два месяца снова собрался отряд. Стояли те же большие чайники на столах, но съехались не все парни. Около столов пустые стулья. Не прилетел Николай Монетов, не появился Гордей Завалий. И вдобавок простудился сам Викторенко.
Юлю пугала высокая температура у больного. Сбить ее пока не удавалось. На чаепитие они с Касьяном не пошли. Дежурили у Ивана.
В отсутствие Викторенко Смурый взял на себя роль командира. Говорил он долго и обстоятельно. Распалившись вконец, поймал ускользавшую мысль: почему не он командир отряда?
Виктор Свистунов нетерпеливо оборвал Смурого:
— Анатолий, закругляйся, а то чай стынет. Попьем и поговорим еще!
Неожиданно открылась дверь, и в появившейся коренастой фигуре ребята узнали секретаря обкома комсомола. Из-за его плеча выглядывала Галя — секретарь комсомольской организации объединения.
Шум отодвигаемых стульев, возгласы приветствия наполнили комнату. А потом, как часто бывает, наступила на какое-то время тишина. Прервала ее Галя:
— Петр Лукьянович по пути из Салехарда специально к вам.
— Совершенно правильно, — подтвердил секретарь обкома. — Давно собирался наведаться.
Разговорились. Оказалось, что и приехавших комсомольцев, и секретаря обкома тревожило одно и то же. Большинство рабочих трудится хорошо, но везде есть группы горлопанов. От работы отлынивают, затевают скандал за скандалом. Напористо наседают на бригадиров и прорабов: «За восьмерку я кручусь!», «Ставь, бригадир, четырнадцать часов!», «Что ты трясешься, прораб, не из своего кармана будешь платить», «Государство-то не обеднеет, если дашь заработать малость работяге!», «Строим на века. Надо правильно разбираться в лозунгах. Не мелочиться и не жадничать, учти это, бригадир!»
Горячие выступления ребят встревожили Смурого. Но встревожили по-своему. С испугом вдруг подумал, что он сам не лучше. Захотел стать командиром отряда. Но Викторенко сильнее его. Несмотря на все трудности, разбросанность парней, отряд существует. От него, как от горящего костра, во все стороны разлетаются искры. Смурому захотелось показать, что он не меньше других встревожен делами. Но беседа уже подошла к концу.