Глава шестьдесят шестая
Лондон
в среду днем
Элизабет постучал в красивую чёрную лакированную дверь. Она почувствовала руку Рома на своём плече.
Все было так просто, нечаянно вырвалось из уст Адары Саид в больнице, и тем не менее Элизабет все еще лелеяла надежду, что это какая-то ошибка.
Они ошибались, они должны были ошибаться; было другое объяснение. Мысль о том, что это может быть правдой, опустошала её, разбивала сердце. В шее запульсировала боль, и она была этому рада.
Томми открыл дверь, уставился на неё. Он радостно вскрикнул, схватил её и притянул к себе. «С тобой всё в порядке! Мама позвонила мне и рассказала, что случилось: пуля действительно задела твою шею. Я с трудом верила, но теперь ты здесь, со мной, в безопасности». Он поцеловал её в щёку, притянул к себе. Звук его голоса, ощущение его рук, обнимавших её, были такими знакомыми и успокаивающими, его запах – тем самым, который она знала столько лет.
Он поправил её спину. «Извини, я забыл, что ты ранена. Мама сказала, что прикрыла рану одним из своих шарфов. Да, очень стильно. Тебе больно? Ты правда в порядке?»
«Да, да, я в порядке».
Томми оглядел её с ног до головы. «Мама рассказала мне, что на тебя напали недалеко от Дарлингтон-холла, как и на неё, когда её пытались похитить. Что делает полиция? И МИ-5? Есть ли у них какие-нибудь идеи, кто стоит за этим безумием? Прости, Элизабет, конечно, ты уже ответила на все вопросы».
Их вопросы. И вам больно. Пожалуйста, зайдите и сядьте, оба, отдохните.
«Рим, я так благодарен тебе за то, что ты был рядом с моей сестрой и защитил её. Входите оба. У меня есть ещё печенье из пекарни и чай».
Ром огляделся. «Где твой друг Эл?»
«Эл? Он то приходит, то уходит, но сегодня я его не видел».
Когда Томми вышел на кухню, Ром и Элизабет подошли к широкому окну в гостиной, откуда открывался прекрасный вид на Темзу и колесо обозрения «Лондонский глаз». Дождь наконец-то сменился лёгкой моросью. Луч солнца пытался пробиться сквозь тучи. Несколько отважных речных судов вышли на воду, перевозя на палубах отважных туристов, их чёрные палатки выстроились в ряд, словно похоронный кортеж. Экскурсовод говорил в мегафон, но звук не проникал сквозь толстое стекло.
Томми вернулся через пару минут, неся загруженный поднос.
Ром и Элизабет сидели на его великолепном парчовом диване, Томми наливал им чай и предлагал печенье на салфетке. Он сидел напротив них, сцепив руки между коленями.
«Рим, я хочу еще раз поблагодарить тебя за то, что ты присматриваешь за моей сестрой здесь и в Соединенных Штатах».
Рим легко ответил: «Я не могу приписать себе заслугу за спасение Элизабет во время утреннего нападения. Всё это заслуга тайного агента МИ-5, Халеда Азиза, очень храброго человека. Он спас нас обоих, как, я уверен, тебе сказала твоя мать».
Без него у нас не было бы шансов».
«Надеюсь, мне удастся встретиться с ним и пожать ему руку». Он улыбнулся мальчишеской улыбкой, так похожей на улыбку его отца, улыбкой, которую она видела на его лице с тех пор, как он был малышом, а она — его старшей сестрой, всегда присматривающей за ним. «Эй, может, тебе стоит завести себе сигнализацию?»
Она с трудом выдавила из себя эти слова. «Ты удивительно вовремя подал сигнал бедствия, Томми. То, что случилось с матерью, определённо быстро вернуло меня сюда. Ты, должно быть, знал, что я приду».
Он склонил голову набок, улыбнулся, но ничего не сказал.
Элизабет наклонилась вперёд, потянулась к его изящным рукам с длинными пальцами и полированными ногтями, как у отца. «Томми, мне нужно сказать тебе кое-что, то, чего я, очевидно, не говорила тебе достаточно за эти годы». Она глубоко вздохнула, посмотрела ему в глаза. «Я любила тебя с того момента, как мама родила тебя. Я держала тебя на руках в больнице, прижимала к себе, качала, когда ты плакал. Конечно, отец был так счастлив. Ты был его…
Долгожданный сын. Оглядываясь назад, я понимаю, что сам внушал тебе, что ты принц королевства. Я баловал тебя так же, как наши родители. Мы все давали тебе слишком много, никогда не поправляли. Мы всегда находили оправдания твоим нехорошим поступкам, даже если было очевидно, что ты делал что-то со злым умыслом. А потом ты поступил в Оксфорд и вернулся, пристрастившись к наркотикам.
Томми склонил голову набок: «Зачем ты всё это говоришь, Элизабет?»
«Потому что я годами поощрял твою наркозависимость, и я хочу, чтобы ты знала: мне жаль. Единственной моей мыслью было уберечь тебя, если я не смогу уговорить тебя на ещё одну реабилитационную программу. И я знал, что если не дам тебе денег, ты будешь должен опасным уличным бродягам, и, честно говоря, я боялся, что ты можешь стать преступником, если будешь так отчаянно нуждаться в деньгах, чтобы купить кокаин.