Она просто сказала: «Таш, ты спасла меня от перелома руки. Я у тебя в большом долгу».
Он посмотрел на неё, облизывая губы. «Что ты только что сделала? Ты видела то же, что и я?»
Она постаралась сдержать волнение, стараясь говорить деловито: «Да, я поняла, о чём ты думаешь».
Он всмотрелся в её лицо, словно подозревая, что она над ним смеётся. «Н-но это значит, что я думала о тебе».
«Вроде того. Не знаю, видел ли я точно, что произошло, но ты дал мне очень чёткую картину. Если бы я прыгнул, то сломал бы руку, и всё лето было бы испорчено. Тебе пришлось бы делать всё за меня: нести рюкзак и всё снаряжение, готовить мне бутерброды, чесать мне спину, если это было нужно. Так ты спас нас обоих».
На лице появилась редкая улыбка, очаровательная детская улыбка, почти от уха до уха.
«Но как, Осень? Как?»
Отем взяла его руки в свои, потрогала мозоли, свежие царапины от шлепков по веткам во время прогулок. Она просто сказала: «У меня тоже есть дар, Таш, но мой дар отличается от твоего. Я не вижу, когда может случиться что-то плохое, в отличие от тебя».
«Я нечасто что-то вижу, но в этот раз увидел и должен был тебе рассказать. Но я мог ошибаться — ты действительно видел то же, что и я?»
«Да, Таш, у нас обоих есть удивительный дар. Мы с тобой особенные. Сейчас я знаю только троих из нас, и все наши дары отличаются друг от друга». Отем широко улыбнулась ему.
Он уставился на неё. «Правда? Ты знаешь кого-то ещё?»
Она кивнула. «Его зовут Диллон Савич, он специальный агент ФБР.
Он живёт в Вашингтоне, округ Колумбия. Мы можем общаться… ах, соединяться мысленно, как с тобой сейчас. В последний раз, когда мы общались, он сказал мне, что его жена, Шерлок, беременна. Они оба так счастливы. Он будет рад услышать о тебе. — Она помолчала, улыбнувшись. — Диллон сказал мне, что наши дары могут меняться и развиваться, но мы не должны бояться, мы должны быть благодарны, потому что наши дары сделают нашу жизнь весёлой. Как и мои родители, он сказал мне держать свой дар при себе и только тем, кому я полностью доверяю. То же самое и с тобой, Таш. Ты рассказывала об этом кому-нибудь ещё?
Он покачал головой. «Все дети в моей школе и так считают меня странным, папа и Саша мне не поверили, и больше никто не знает».
«Хорошо. Не рассказывай никому в городе о нас, даже если доверяешь. Как и твой отец, большинство людей не поймут, и это их пугает и беспокоит».
«Нас трое? Неужели? Во всем мире?»
«Кто знает? Может быть, в Индии или Италии есть люди, способные делать то же, что и мы, но мои мама и папа не думают, что их так уж много.
Разве не было бы здорово, Таш, если бы все одаренные дети мира могли собраться вместе, сесть вокруг костра, поджаривать зефир и рассказать друг другу, на что мы способны?
Ещё одна широкая улыбка озарила его лицо. «Это было бы так круто. Никто бы не стал надо мной смеяться».
Он был так счастлив, что вокруг его головы, казалось, кружился ореол ярких красок. Он сказал: «Когда мы ехали из Филадельфии в Тайтусвилль, мы остановились в ресторане перекусить. Когда Саша пошла в туалет, папа велел мне не говорить ничего, что могло бы вызвать подозрения у других детей в Тайтусвилле». Он потёр носком кроссовка по траве. «Но я должен был тебе кое-что сказать, Отем. Я не мог позволить тебе пострадать».
«Моя правая рука благодарна тебе, Таш. Если снова увидишь опасность, предупреди меня, хорошо?»
Таш снова улыбнулся, и его лицо озарила ослепительная улыбка. «Ты видишь, о чём я сейчас думаю, Осень? Как и прежде?»
Она искала мысленно, но не могла понять. «Нет, не сейчас, и я не знаю почему. Но мы будем практиковаться, Таш. Кто знает, чему мы научимся?» Она была так же взволнована, как и он, и ей не терпелось рассказать родителям и Диллону.
Отем взяла его за руку и повела вверх по ручью к другой переправе, к ещё одному камню, с которого можно было спрыгнуть. На другом берегу реки был луг, по колено заросший травой, и они вместе перебежали его, держа Отем за руку.
OceanofPDF.com
Глава девятая
Титусвилл, Вирджиния
Десять дней спустя
понедельник днем
Ребел Наварро выключил ноутбук, откинулся на спинку кресла, помассировал плечи и поработал пальцами. Пальцы начинали сводить судорогой от писательского марафона. Он просто не мог остановиться, финал словно кричал ему, чтобы он не медлил, а продолжал писать. Он почти дочитал — оставалась ещё одна страшная сцена, — но мысли путались. Он устал, ему нужен был перерыв.
Возможно, он сможет закончить книгу позже, если ему удастся заставить свой мозг снова работать.
Он поднял глаза и вздрогнул, увидев своего племянника Таша, стоящего в дверях кабинета. Это был уже не тот Таш, каким он был две недели назад, приехавший в новых жёстких джинсах, бледный, до боли правильный мальчик, который говорил только тогда, когда к нему обращались напрямую. Он набрал необходимый вес. Он был загорелым, тёмные волосы растрепались по всей голове; джинсы были грязными; рубашка-поло была не просто грязной, один рукав был порван. Но самое главное, его кроссовки выглядели так, будто прошли через пару войн. Он выглядел так, как и должен выглядеть маленький мальчик в жаркий летний день, когда его мысли только и думают, что о развлечениях.