Она глубоко, медленно дышала, чтобы взять себя в руки. Она повторяла снова и снова: « Я жива, я жива» . Наконец, её сердцебиение замедлилось, и она почувствовала себя достаточно спокойно, чтобы думать. Даже парень, Томас Даубер, согласился, что тот, кто был за рулём Aston Martin, мог быть пьян или принимать наркотики. Это было довольно распространённым явлением. Она видела своего младшего брата Томми, напившегося кокаина и гонявшего как сумасшедший, независимо от того, был ли кто-то рядом, ехал ли он на машине или шёл пешком.
Элизабет поняла, что мельком увидела водителя, но лишь на секунду, достаточно, чтобы разглядеть его тёмные очки, чёрную кепку с часами, надвинутую на глаза, и да — рядом с ним был ещё один мужчина, которого она едва заметила. Водитель казался молодым, примерно ровесником Томми, и таким же неуправляемым, убеждённым в своём бессмертии.
Элизабет отнесла сумку с продуктами на свою недавно отремонтированную кухню — подарок от матери — и обрадовалась, что ей больше не приходится бродить без дела.
Она взглянула на смятую коробку из-под пиццы. Кому какое дело? Она засунула её в морозилку.
Тюльпаны были лишь немного примяты. Медленно, сосредоточенно она поставила их в уотерфордскую вазу, принадлежавшую её прабабушке Мод, и добавила воды.
Внезапно её руки снова затряслись так сильно, что она чуть не уронила вазу. Она осторожно поставила её на кухонный стол и закрыла глаза. Всё в порядке.
Дышите. Может быть, люди в «Астон Мартине» были под кайфом, может быть, они… были в ярости, возможно, они пытались ударить тебя ради забавы. Так много объяснений выбирайте из.
Она снова подумала, нет ли кого-нибудь, кто мог бы возненавидеть её настолько, чтобы попытаться убить. И снова ни одно лицо не приходило ей на ум. Она подумала о наркоторговце Томми, Карлосе — да, она знала его имя, знала, что он…
из маленького городка в Испании… но это было бессмысленно; именно она всегда возвращала долг брату, когда тот не мог его оплатить. Карлосу не пристало убивать свою курицу, несущую золотые яйца. Половина выручки от последней продажи картины досталась Карлосу. Она вздохнула. Нет, она больше не будет думать о том, как перестать быть подельницей Томми, не сейчас.
Элизабет приняла две таблетки аспирина, отнесла бутылку шардоне в гостиную и растянулась на парчовом диване восемнадцатого века – следующем в списке, который ей предстояло перестелить. Она успокоилась, взяла себя в руки, но боли в спине и плечах начали давать о себе знать. Она выпила два бокала шардоне и откинулась на подушки дивана. Вино немного помогло, пока в её голове не всплыла не картина «Астон Мартин», летящего прямо на неё, а ужас её чуть не погибшей год назад в церкви Святого Павла. Мужчина, одетый как старуха, спрятал по всей церкви пачки сигарет с Си-4. Она не забудет его имени до конца своих дней.
— Бахар Зайн. Он был террористом, выполнявшим приказы доктора Самира Басары, красивого, умного и, не забывайте, обаятельного алжирца и известного профессора Лондонской школы экономики. А она спала с Самиром, выставляла его напоказ перед своим потрясенным отцом. В конце концов она поняла, что лицо, которое он показывал ей и всему миру, было лишь прикрытием. Он использовал её, послал на смерть. Её отец не сказал ни слова, когда всё закончилось, даже когда газеты неделями преследовали её и её семью из-за её романа с ним, человеком, который был готов убить её в Сент-Луисе.
Пол, как и сотни других. Мать тоже не упрекала её, ах, но она не могла скрыть слёз или избежать взглядов. Что касается Томми, благослови его Господь, он обнял её, рассмеялся и прошептал ей на ухо:
«Очевидно, теперь свадьбы только на открытом воздухе».
Ей снились кошмары, и до сих пор иногда снятся, о том, как знаменитый купол собора Святого Павла обрушивается на неё, её друзей, её семью, и она резко просыпалась, тяжело дыша, вся в поту, и этот жуткий ужас был таким же ярким, как в тот день. Никто бы не выжил. Никто. Если бы офицер Джон Эйзерли из МИ-5 не увидел на камерах видеонаблюдения, что сделала Бахар, не было бы никаких кошмаров, она бы умерла. Конечно же, Самир был в безопасности в своём пентхаусе, ожидая увидеть, как над собором Святого Павла вдали, над Лондоном, поднимается дым.
Знал ли Самир, что ты обналичил его дорогие подарки, чтобы заплатить Томми? Наркоторговец, Карлос? Да, Самир должен был знать, это, наверное, забавляло его. Ах,