Джон восхитился её изобретательностью. «Пронзила ему тыльную сторону ладони. Приятно знать. Ему потребуется внимание». Он сделал пометку.
"Продолжать."
«Человек у входной двери говорил по-английски хорошо, но с почти незаметным акцентом, который большинство людей не заметили бы или проигнорировали бы, ведь в Лондоне сейчас представлено так много национальностей. Но его акцент был близок к акценту Самира Басары, поэтому я сразу это заметил. Самир любил хвастаться отсутствием акцента, хотя, конечно, он был. Он также считал себя умнее всех нас, но вы и так это знаете из наших разговоров после церкви Святого Павла».
Джон откинулся на спинку стула и постучал ручкой «Тибальди» по столу, якобы подаренной ему годовалой дочерью на день рождения. «Суперинтендант Морган направил вас ко мне, потому что очевидно, что два нападения на вас могут быть связаны с Самиром Басарой и его заговором взорвать собор Святого Павла и убить сотни людей на свадьбе вашего друга. Предположим, кто-то возлагает на вас ответственность за смерть Басары. Зачем им ждать так долго? Они были за границей и только что вернулись? Если это хоть как-то прояснить, эти люди должны считать, что, раз вы близко знали Басару, знали подробности его жизни, вы, должно быть, выдали его нам».
Элизабет сказала: «Это звучит правдоподобно, если бы вы говорили о ком-то другом, а не о Самире. Дело в том, что любой, кто хорошо его знал, никогда бы не поверил, что он расскажет своей возлюбленной-англичанке, то есть мне, о чём-либо, если это может быть опасно для него, и уж тем более о том, что он джихадист и наёмный убийца. Я бы сама не поверила, пока вы не рассказали мне, кем он был в тот день в церкви Святого Павла».
«Я искренне верила, что он всего лишь профессор Лондонской школы экономики и, конечно же, популярный оратор и частый гость на «Аль-Джазире». Она подалась вперёд. «Но, может быть, дело не в Самире. Может быть, кто-то считает, что я виновата в вашем аресте этого ужасного старого имама, хотя я никогда с ним не встречалась».
Джон сказал: «Я в этом сильно сомневаюсь. Хади ибн Мирза проведёт в тюрьме Белмарш всю оставшуюся жизнь. Один из моих сотрудников каждую неделю просматривает список его посетителей и их фотографии, проверяет, не неизвестны ли им имена. Мне каждую неделю приходят отчёты о его деятельности. Он страдает от зубной боли, но не позволяет стоматологу его осмотреть». Джон усмехнулся.
«Он боится».
Элизабет вздохнула: «Увы, многие британцы с ним согласятся».
«То есть никаких посетителей, которые вас беспокоят, не было?»
«Леди Элизабет, вам, возможно, неприятно это осознавать, но могут ли эти нападения быть связаны с вашим братом, достопочтенным Томасом Бродериком Палмером? Мы прекрасно осведомлены о его финансовом положении и кокаиновой зависимости.
Должен ли он достаточно денег своему торговцу кокаином, чтобы им было выгодно прийти за тобой, возможно, забрать тебя, чтобы напугать твоего отца и выплатить его долги?
Элизабет не удивилась, что он знал о жизненном выборе Томми. Томми, сын графа, часто появлялся в таблоидах. «Вот правда.
Кокаиновый дилер Томми никогда не задумается причинить мне вред, потому что я всегда вовремя выплачиваю ему деньги, когда у Томми заканчивается карманные деньги, а это всегда случается. Если вы не знали, Томми тоже играет в азартные игры, но он поклялся мне, что сократил их и задолжал своему букмекеру всего пару фунтов, что для меня означает не больше сотни фунтов. Он не стал об этом говорить, но предпочитает тратить на кокаин те деньги, которые я ему даю. — Она сделала паузу. — Ладно, он был под кайфом, когда я ему позвонила, так что я не могу быть уверена ни в чём из того, что он говорил, но я ему верю.
Элизабет посмотрела на свои сцепленные руки. У неё был оборван ноготь большого пальца.
Она сжала кулак. «Заместитель директора, я ломала голову над другими объяснениями, но у меня не было бывших бойфрендов-убийц, вообще никаких бойфрендов, честно говоря». Она выдавила из себя смешок. «Честно говоря, после больницы Святого Павла я, пожалуй, замкнулась в себе, работала и общалась, да и, честно говоря, все мои друзья слишком заняты своими делами, чтобы беспокоиться о моих проблемах». Она глубоко вздохнула. «Лично я не понимаю, почему кто-то может винить меня в смерти Самира, ведь Самир погиб на другом континенте, убитый тем агентом ФБР. Как я уже говорила, никто из тех, кто знал его или делал для него грязную работу, никогда не поверит, что он доверит мне свои секреты. Но эти двое мужчин с их акцентом должны быть как-то связаны с Самиром — можете ли вы придумать другое объяснение?» Элизабет услышала, как её голос повысился, отстранилась, медленно вздохнула и попыталась расслабиться, но это было трудно. Страх охватил её, сердце колотилось, костяшки пальцев побелели. Она ясно увидела, как пробирается через окно своей спальни, сжимая в руках нож для разделки мяса, и думая, что умирает.