После нескольких нехитрых манипуляций молодой уже держал в руке взятую из сумки и зажжённую керосиновую лампу.
- Вперёд. - скомандовал оберполицмейстер, и парень пошёл по снежным следам, тянущимся вглубь этого старого холодного здания.
Оберполицмейстер закрыл за собой дверь, и единственным источником света в этом доме с заколоченными окнами осталась «керосинка» молодого. Дом был добротный, с толстыми несущими стенами, и прекрасно сохранился — хоть сейчас въезжай и живи. Однако привыкшие жить на широкую ногу князья не приспособились к новой жизни без крепостных, и за относительно недолгий срок растеряли всё своё богатство и вынуждены были разъехаться, кто по родственникам, кто за границу, а кто и по миру. И из большой семьи Епифанцевых в этом доме никто больше не жил. Да и продать его не удалось: измельчал нынче любой знатный род, все стали приспосабливаться к новой жизни уже без красивых балов и особняков.
Следы вели прямо по коридору и вправо — в большой зал. Войдя туда, молодой обнаружил картину, достойную детективного романа: большой стол, усыпанный нетронутым золотом и драгоценностями, залитый чьей-то кровью, и несколько бездыханных тел на полу возле входа, у стола и у стены. Всего пятеро. Некоторые со снятой или расстёгнутой одеждой. К одному из таких подошёл седовласый великан, и, наклонившись, скомандовал:
- Посвети.
Парень поднёс лампу ближе.
- Эх, ещё и пули вытащил. - старик нагнулся, осматривая развороченную рану на теле одного из убиенных. - Гадай теперь, кто таков да из чего стрелял…
- А это что? - спросил молодой, заметив на полу нечто странное.
Подойдя ближе и присев возле тела, принадлежавшего, судя по форме, некому поручику, пришедшие обнаружили в потёках крови рядом с бездыханным телом надпись, начертанную им собственной кровью: «Карл Вей».
- Понятно, раз это был Клеофан Вей, пиши пропало… - задумчиво сказал оберполицмейстер. - Ладно хоть не добил одного.
Молодой глянул на ранение покойного.
- Верно пуля насквозь прошла. - заключил он, делая ударение в слове «насквозь» на первый слог. - Вон и дыра в стене. Тоже расковырял, гад.
- Кристалл у него. Точно у него. Этот не упустит. - сказал великан. - Пятеро убитых. Эх!
- Вот шельма! - забормотал молодой, смотря на покойников. - Вот пёс!
- Эх, братцы, а вы поверили… - говорил седовласый старик, глядя на жертв Клеофана. - Молчали бы в тряпочку про своё золото да ворованные камни, да продавали понемногу по дешёвке… Тоже мне, махинаторы.
Он поднялся во весь рост, снял с головы шапку и посмотрел на расстрелянных. После недолгой паузы он добавил:
- Вот уж воистину, не верьте ни единому слову, произнесённому из уст атланта.
- Что нам теперь делать? - спросил молодой.
- Срочно свяжись с подпольщиками. Может по своим каналам поспрошают, где ж этот переросток.
Старик посмотрел на поднявшегося во весь рост парня, чьи глаза искрились ярким пламенем в свете лампы.
- А с золотом что делать? - указал тот на драгоценности.
- Тоже им сообщи. - спокойно произнёс оберполицмейстер. - Пусть себе экспроприируют. На нужды пролетарской революции. Как раз следы заметём. Охранке скажу, что это революционеры расстреляли. Про пули только надо что-то придумать. Скажу, мы на экспертизу забрали, да подсуну нагановские...
Когда кибитка с тремя пассажирами отъезжала от стен заброшенной усадьбы, молодой глядел куда-то вдаль, в одну точку. Видя его задумчивость, старик похлопал его по плечу и сочувствующе произнёс:
- Вот, Еля, привыкай. Это теперь твоя работа. Часто будешь такое видеть...
- Да объясни ты наконец, что произошло! - сказал я, склонившись над сидящей на траве Лерой.
- Этого не может быть… - шептала она, неотрывно глядя на умирающего на сидении внедорожника бандита.
- Что не может? Я не понимаю…
- Это Василий Усов. Я его знала при жизни. Ну, как знала… Виделись несколько раз, когда был жив.
Я обернулся на человека в бронежилете. Через толстый слой разгрузки ещё были едва заметны сокращения грудной клетки.
- Так он жив ещё. - сказал я. - Дышит вроде.
Девушка встала и направилась к бойцу. Взяв лицо мужчины рукой за челюсть, она резко повернула его голову на себя. На лице бандита появилась гримаса боли. Видимо, при аварии он повредил шею или голову.
- Как тебе удалось?! - едва не выкрикнула девушка. Затем из её уст вырвалась длинная фраза на матерном суржике, чередуемая с восклицаниями «Как?!».
Похоже, этот человек уже не мог ничего ответить, даже поднять руки. Я взял руку Валеры и плавно отвёл её в сторону. Голова бойца наклонилась к груди.