— Мне дальше нельзя! — От неожиданности у него перехватило голос. — Я их знаю. Там вчерашний таксист, который привозил Хабиби. И с ним менты, которые нас брали… — Андижанец уже сворачивал назад, под арку. — Я буду ждать на углу…
После разговора с заместителем министра генерал Скубилин погнал с ходу на Павелецкий вокзал. «Главное — не дать выскочить из столицы!» Надежда была на линейный отдел транспортной милиции, прикрывавший столицу с юго-запада. Выходцы из Азиатского региона давно уже предпочитали пользоваться им, а не Казанским, где концентрация милиции и жулья на квадратный метр достигла критической отметки.
«На Астрахань. Перед Каспием свернуть на восток! И вот она, Центральная Азия! Даже короче! Тут мы его и должны взять…»
Начальник управления нервничал. Сложность заключалась в малом.
Генерал Скубилин и начальник линейного отдела, бывший его протеже — Картузов, неожиданно оказались по разные стороны министерских баррикад. Новые друзья Картузова как раз и вели прицельный огонь по Жернакову, добились решения коллегии, ставившего заместителя министра не у дел.
«Вкалывать придется в двух направлениях… Капкан на Голубоглазого и сетку — на похищенные к с и в ы…» Подъезжая к Павелецкому, Скубилин уже знал, кого куда направить — у него имелись верные люди и испытанные способы воздействия.
— Приехали, товарищ генерал…
— Давай прямо к дежурке!
Шофер прервал мысль, прибавив злости.
— Бардак! Мышей не ловите! — Начальник управления ворвался в линейный отдел как смерч. — Картузова немедленно сюда по рации! Заместителя Омельчука ко мне! В класс службы! Срочно! Засекай время!
Заместитель подполковник Омельчук — осанистый, ладный, в пыльной, давно не чищенной форме — вломился уже минуты через три.
— Разрешите, товарищ генерал?
Скубилин, как тигр, ходил взад-вперед по учебному классу, где проводились обычно инструктажи милицейских нарядов.
— Заходи, заходи!..
— Здравия желаю!
Заместитель Картузова в свое время сразу и безоговорочно принял сторону начальника управления. Теперь пожинал плоды собственной дальновидности.
— Трудишься? — Скубилин поднял руку.
— Стараемся вовсю, Василий Логвинович! — Был он не прост: без поддержки, полагаясь ла себя одного, поднялся от постового милиционера до зама крупного линейного отдела. — Да кто оценит?
— Садись, подполковник. Я тебя ценю. Тебе мало?
— За это спасибо, товарищ генерал.
Омельчук присел. Осторожно, как на хрустальную вазу. Веса в нем было предостаточно.
Скубилин прошелся по классу. Времени для дипломатии не было — сразу взял быка за рога.
— Ты руководителя патрульно-постовой службы знаешь? Своего непосредственного начальника?
— В управлении? — Омельчук не сразу понял. — Знаю!
— На днях уходит… На заслуженный отдых!
У Омельчука сладко заныло в коленках.
— Смекнул, подполковник?
— Товарищ генерал!.. Но как? Без протекции… У меня ведь никого, кроме вас! — Он хотел подняться, но Скубилин остановил.
— Сиди! Я скажу, что делать… — Он подошел к двери, открыл — из коридора их никто не подслушивал, — снова захлопнул. — Ориентировку о розыске, которую сейчас передали… читал?
— Азиат с голубыми глазами?
Омельчук поднялся. Мятая, прослужившая не один срок форма на нем расправилась, готовая треснуть. «На форме экономишь, — подумал Скубилин. — Как получил майором, так и носишь. Только погоны поменял!»
Вслух заметил:
— Он самый! Голубоглазый… Дело серьезное.
Омельчук молча ждал продолжения.
— Полетишь в командировку. Прямо сейчас…
Это было как снег на голову.
— Вроде как проверяющий министерства по жалобам и заявлениям.
Заместитель Картузова шевельнулся:
— А предписание?
— У тебя будет бумага, подписанная заместителем министра генералом Жернаковым. Кроме того, туда позвонят! — Скубилин поманил его пальцем, зашептал, как перед тем Жернаков, в самое ухо. — Украдены документы. Азиат этот… Преступник… Наверняка их выбросил. Ты их найдешь!
— Понял!
— Все там потрясешь! Документы должны попасть сюда только через тебя! Ни в чьих руках не побывать! В милиции, если они там, все изымешь — первичные рапорта, черновики. Чтоб нигде ничего! Ни фамилии, ни адреса… Если там их нет — пройдешь перегоны. Лично переговоришь с каждым железнодорожником… Каждый сантиметр проползешь. Осмотришь. — Скубилин притянул его за китель, не давая шевельнуться. — Привезешь документы — получишь должность и папаху. Срок звания у тебя когда выходит?
— Вышел уже! Перехаживаю в подполковниках!
— Вот видишь!
Омельчук наконец смог шевельнуться. Мятые форменные брюки на толстых ляжках напряглись.
— Домой надо? — Скубилин отпустил его. — Собраться? Жену предупредить?
Омельчук не поддался на провокацию.
— Ничего не требуется, Василий Логвинович. Сразу еду. Но вы не сказали, какие документы? Что искать?
— Искать-то? — Обманную приветливость со Скубилина как ветром сдуло. — В свой срок, подполковник! Сейчас тебе выписывают проездные. Берут билет. Полетишь от меня! — Он снова ненадолго потеплел. — Тогда я тебя конкретно проинструктирую. И знать, куда улетел и зачем, будем мы двое! Ты и я! Ни твои хлопцы, ни сваты, ни семья! Никто. Договорились?
— Будет как вы сказали, товарищ генерал.
— Молодец. Теперь вижу: ты понял! Сейчас езжай за предписанием. Оно в приемной. И сразу ко мне. Я скоро буду!
Омельчук уже уходил, когда генерал приказал:
— Там Картузов в дежурке! Скажи, чтоб сюда шел! Как он тут?
— Как всегда… — Омельчук знал, что от него ждет Скубилин. — Только бы сачкануть. Чуть что — «заболел»! Сегодня тоже жаловался: «простыл»!
— Я его просифоню лучше всех докторов! Век будет помнить. Все! Иди, подполковник!
Картузов, обтекаемый, круглый — чисто перекачанный баллон, появился точно из-под земли:
— Спрашивали, товарищ генерал?
Скубилин не дал ему доложить:
— Веди по постам! Показывай! Я вам, разгильдяям, покажу легкую жизнь!
Не оглядываясь, быстро пошел к дверям. Все в нем кипело. «Перевертыш! Недавно еще верил в Картузова, как в самого себя! Бывший личный мой шофер! Ленку-дочку вместе возили по утрам — сначала в школу, потом в институт! Член семьи!.. Теперь правая рука моего врага! Сразу переметнулся, сволочь, как почувствовал, что замминистра Жернаков, а значит, и Скубилин теряют силу!»
— Почему бардак, Картузов? Почему людей распустил?
Почти бегом выскочили на перрон.
— Ночью смены не проверяются! Милиционеры пьют…
Пассажиры оборачивались: крутоголовый гренадерского вида штатский, изрыгающий нецензурщину, и рядом полный коротышка в милицейской форме. Нагнав страху, Скубилин неожиданно переменял тон.
— Голубоглазый этот… Информация попала непосредственно к министру. Не задержим — головы полетят!
— Понял!
За годы ежедневного общения Картузов хорошо изучил характер шефа — не поверил ни одному его слову.
Скубилин это тотчас почувствовал:
— Ты мне брось — «понял»! Твое «понял» с комариную залупу… — Генерал был известен как матерщинник. — Ее и не видно! Разве что под микроскопом…
— Уж и впрямь с комариную! — Картузов притворно заржал. Он держался, словно между ними ничего не произошло. Играл давешнюю роль доверенного лица — личного шофера, друга семьи.