Фролих улыбнулась еще раз.
— Ну хорошо, — согласилась она. — Сейчас домой и сразу спать. А завтра нас ждет трудный день.
По ночам в Вашингтоне всегда тихо и пусто, поэтому до гостиницы Нигли они домчались за пару минут, а еще через десять уже оказались возле дома Фролих. На улице стояло множество машин. Казалось, они спали — темные, тихие, неподвижные и укутанные холодной предрассветной дымкой. «Сабербен» Фролих имел более восемнадцати футов в длину, и потому им пришлось проехать вперед целых два квартала, чтобы подыскать место для парковки. Фролих заперла машину, и они с Джеком отправились к дому пешком по холодку. Добравшись до ее особняка, они открыли дверь и обнаружили, что внутри все так же горел свет и работал обогреватель. Фролих задержалась в прихожей:
— Ну, мы с тобой договорились? — поинтересовалась она. — Насчет того, о чем беседовали раньше?
— Все в порядке, — отозвался Ричер.
— Я просто не хочу, чтобы между нами возникло какое-то недопонимание.
— Ничего подобного и не возникнет.
— Прости, что я сразу не согласилась с тобой, — добавила она. — Насчет демонстрации уязвимости Армстронга.
— Ну, это ведь твоя работа, — пожал плечами Ричер. — И только ты сумеешь справиться с ней.
— А у меня были и другие мужчины. Ну, после него.
Ричер промолчал.
— А у Джо — другие женщины, — продолжала Фролих. — Он был вовсе не из стеснительных и скромных.
— Но он зачем-то оставил здесь свои вещи.
— Разве это имеет какое-то значение?
— Не знаю, — спокойно ответил Джек, — Наверное.
— Но он погиб, Ричер. И теперь ничто его уже не потревожит.
— Я знаю.
Она помолчала, потом заговорила снова:
— Я приготовлю чай. Ты будешь пить?
Но он покачал головой:
— Нет, я иду спать.
Она прошла в гостиную и направилась дальше, на кухню, а он поднялся наверх, в гостевую комнату. Аккуратно закрыл за собой дверь и подошел к шкафу. Он снял костюм Джо и так же бережно снова повесил его на вешалку. Свернул галстук и уложил его рядом с остальными, а рубашку просто бросил на пол шкафа, не слишком заботясь о ее будущем. В шкафу оставалось еще четыре рубашки, а он никак не рассчитывал задержаться здесь дольше, чем на четыре дня-Носки полетели вслед за рубашкой. В ванную он отправился в одних трусах.
Здесь Джек полностью расслабился и очень долго стоял под душем, никуда не торопясь. Когда он, вытерев тело полотенцем, вышел из ванной комнаты, то увидел в дверях гостевой Фролих. Она была одета в одну только ночную рубашку из белого хлопка, чуть длинней обычной мужской сорочки. Из-за света в коридоре рубашка казалась совсем прозрачной. У женщины были взлохмачены волосы, а без каблуков, босая, она выглядела не такой высокой. Отсутствие макияжа делало ее совсем молоденькой. Кроме того, Джек сумел по достоинству оценить ее красивые ноги и стройную фигуру. Фролих сейчас смотрелась одновременно строгой и удивительно мягкой.
— Он сам меня бросил, — заявила она. — Он сам так решил, а не я.
— Почему?
— Он нашел женщину лучше меня.
— Кто же это?
— Не имеет значения. Ты о ней никогда не слышал. Просто другая женщина, вот и все.
— Почему ты мне сразу об этом не рассказала?
— Мне долгое время не хотелось в это верить. Или я просто защищала саму себя. А может быть, память о нем перед его же собственным братом.
— И он не переживал о разрыве?
— Нет.
— Как же это произошло?
— В один прекрасный день он попросту все мне рассказал.
— И спокойно ушел отсюда?
— Да мы по-настоящему и не жили вместе. Он проводил здесь какое-то время, а я часто бывала у него, но дом оставался у каждого свой. А вещи его хранятся здесь только потому, что это я не разрешила ему забрать их. Ну, просто не пустила его сюда после того, что произошло. Мне было очень больно, и я сердилась на него.
— Я тебя понимаю.
Она пожала плечами, и подол ее рубашки приподнялся на бедрах на один дюйм.
— Нет, с моей стороны это было глупо, — продолжала Фролих. — Ну, то есть, такое в жизни ведь случается, правда? Это были просто любовные отношения, которые сначала возникли, а потом закончились. И это не исключение в истории человечества, да и в моей жизни, в частности, тоже. Причем в половине случаев именно я прекращала такие отношения.
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
— Ты сам знаешь, зачем.
Он кивнул и промолчал.
— Поэтому ты можешь все начать с чистого листа, — заметила она. — Мы можем остаться одни, только ты и я, и не вспоминать о Джо. Он уже сам сделал все для того, чтобы уйти из поля зрения. И это было его добровольное решение. Поэтому сейчас он не имеет к нам никакого отношения, даже если предположить, что он до сих пор был бы жив.
Джек снова кивнул.
— Но настолько чистым при этом окажется твой лист? — осведомился он.
— Он был великолепным человеком, — призналась Фролих. — И когда-то я действительно любила его. Но ты — это не он. Ты сам по себе — совершенно другой человек, и мне это хорошо известно. Я вовсе не пытаюсь снова вернуть Джо. Мне не нужны призраки.
Она шагнула в комнату.
— Это хорошо, — заметил Джек. — Потому что я совсем не такой, как он. Вообще не такой. И ты должна знать об этом с самого начала.
— Я это знаю. Но что ты имеешь в виду под словом «начало»? Начало чего?
Она сделала еще шаг вперед и снова остановилась.
— Начало чего бы то ни было. Однако конец окажется таким же. И насчет этого тебе тоже не следует питать никаких иллюзий. Я уйду от тебя так же, как это сделал он. Я всегда поступаю подобным образом.
Она подошла к нему еще ближе. Между ними оставалось расстояние в один ярд, не больше.
— И как скоро это произойдет? — поинтересовалась она.
— Может быть, очень скоро, а может, и нет, — неопределенно ответил Ричер.
— Что ж, я все воспользуюсь таким шансом. Кроме того, ничто не длится целую вечность.
— По-моему, это как-то неправильно.
Она взглянула ему в глаза:
— Что именно?
— То, что я сейчас стою перед тобой в одежде твоего бывшего любовника.
— Не так уж и много на тебе его одежды, — заметила Фролих. — Мне кажется, что эту ситуацию можно легко исправить.
Он помолчал несколько секунд, после чего неуверенно спросил:
— Правда? И ты готова показать мне, как?
Он сделал шаг вперед, и она положила руки ему на талию, потом ее пальцы проникли под резинку трусов, и она, как и обещала, очень быстро исправила ситуацию. Затем подняла руки над головой и так же непринужденно выскользнула из ночной рубашки, которая тут же оказалась на полу. После этого они едва сумели добраться до кровати.
Они спали три часа и проснулись от звуков будильника, раздававшихся из комнаты Фролих. Его звон поначалу показался тихим, едва пробивающимся через толстую стену гостевой комнаты. Джек лежал на спине, а Фролих уютно устроилась у него под рукой, закинув одну ногу на его бедро и прислонившись головой к плечу Ричера так, что прядь ее волос падала ему на лицо. Ему было уютно лежать в такой позе. И тепло. Уютно и тепло. А еще он чувствовал усталость. Одним словом, ему было так уютно и тепло, что очень хотелось проигнорировать будильник и еще немного поваляться в постели. Однако Фролих тут же выбралась из-под его руки и села на кровати, все еще сонная, словно не успела по-настоящему проснуться.
— Доброе утро, — улыбнулся Джек.
Из-за окна уже пробивался серый утренний свет. Фролих улыбнулась Джеку в ответ, зевнула и потянулась, откинув локти назад. Часы в соседней комнате продолжали издавать безобразные звуки. Затем одна трель будильника сменилась другой, причем более громкой. Джек положил ладонь на плоский живот женщины и постепенно передвинул руку к груди. Фролих снова улыбнулась, зевнула, затем извернулась и, склонив голову, уткнулась носом ему в шею.
— И тебя тоже с добрым утром, — ответила она.
А будильник продолжал верещать за стеной. По всей видимости, он был специально запрограммирован так, чтобы его звуки становились все более громкими и назойливыми в том случае, если ты их игнорируешь. Джек привлек Фролих к себе, пригладил ее непослушные волосы и поцеловал. Далекий будильник перешел на завывание, очень схожее с полицейской сиреной. Ричер был счастлив оттого, что не находился в одной комнате с надоедливым средством для пробуждения.