— И это тоже верно, — вынужден был согласиться Стивесант.
— Я уверен в том, что здесь не последнюю роль играет сама личность Армстронга, — продолжал Ричер. — Так должно быть, по крайней мере. Давайте проанализируем временной фактор, а также причинно-следственный. Армстронг баллотировался летом. До этого никто о нем ничего и не слышал. Фролих сама мне об этом говорила. И вот теперь мы получаем письма с угрозами, адресованными ему. Но почему именно сейчас? Скорее всего, это касается того, что он сделал во время предвыборной кампании, не иначе.
Стивесант молча уставился на стол, положил на него обе ладони и начал выводить ими круги, словно расправлял складки на невидимой скатерти. Так прошло с полминуты. После этого он бережно взял со стола первую фотографию и положил ее под вторую, потом поднял первые две и подложил их под третью, и так далее, пока не собрал всю пачку вместе. Уложил их в папку и захлопнул ее.
— Хорошо, мы с вами поступим вот как, — начал он. — Мы расскажем Бэннону о теории, выдвинутой только что Нигли. Тот, кого мы не приняли на работу, более или менее схож с теми людьми, которых мы уволили. Все равно горечь поражения присутствует и у тех, и у других. Пусть ФБР разбирается и с ними тоже. Мы больше возимся с бумагами, а у них достаточно персонала. К тому же, я все же склонен считать, что они правы. Но мы будем последними болванами, и к тому же не исполним свой долг, если не расскажем им об этой новой теории. Вдруг все же они ошибаются? Ну а мы тем временем займемся теорией Ричера. Это нужно хотя бы потому, чтобы занять себя чем-нибудь и попытаться в знак памяти Фролих разобраться с этим делом до конца. Итак, откуда мы можем начать свое расследование?
— С Армстронга, — предложил Ричер. — Нам нужно выяснить, кто именно так ненавидит его и почему.
Стивесант позвонил домой одному из сотрудников Управления по исследованию проблем охраны и безопасности и попросил его немедленно приехать в офис. Несчастный сотрудник попытался было объяснить боссу, что в данный момент у него в семье на стол подают праздничные блюда, так как наступает обеденное время, и Стивесант смягчился. Он позволил ему доесть индейку, сказав, что будет ждать его через два часа. После этого он снова отправился в здание Гувера, чтобы еще раз встретиться с Бэнноном. Ричер и Нигли остались ждать его в приемной. Там стоял телевизор, и Джек решил посмотреть новости, чтобы узнать, стал ли все-таки Армстронг делать то самое заявление, о котором его просил он сам, или нет. До выхода блока новостей в эфир оставалось полчаса.
— С тобой все в порядке? — заволновалась Нигли, обратив внимание на обеспокоенное выражение лица своего товарища.
— Я как-то странно себя чувствую, — пояснил он. — Как будто я представляю собой сразу двоих. И она тоже перед самой смертью приняла меня за брата.
— А как бы Джо повел себя сейчас? Что бы он предпринял?
— Наверное, то же самое, что собираюсь предпринять и я сам.
— Тогда действуй, — кивнула Нигли. — Для Фролих ты всегда был Джо. Может быть, тебе и удастся сделать это во имя нее.
Ричер промолчал.
— Закрой глаза, — посоветовала Нигли. — Очисть свой мозг. Тебе нужно сосредоточиться на том стрелке.
Но Ричер только покачал головой:
— Если я начну сосредотачиваться, у меня вообще ничего не получится.
— Тогда думай о чем-нибудь другом. Используй боковое зрение. Вообрази, что смотришь куда-нибудь еще. Ну, возможно, на крышу соседнего склада.
Джек послушно закрыл глаза и увидел край крыши, очень четкий в солнечных лучах. Увидел небо, ясное и бледное одновременно. Зимнее небо. Бесконечное и однообразное. Он смотрел в него и вспоминал те звуки, что слышал в это утро. Практически безмолвная толпа, звон половников, голос Фролих, говорившей: «Спасибо, что пришли», да повторяющееся «угощайтесь» нервничавшей миссис Армстронг, словно она сама до конца не понимала своей роли в происходящем. Затем мягкий звук первой пули, пролетевшей в четырех футах от Армстронга и ударившейся в кирпичную стену. Наверное, стрелок поторопился. Вот он поднимается на крышу, останавливается и негромко окликает Крозетти. Тот видит его, узнает и делает несколько шагов. Возможно, неизвестный в это время отступает к лестнице. Крозетти приближается, и в него стреляют. Надстройка на крыше полностью поглощает и без того тихий звук выстрела из винтовки с глушителем. Неизвестный перешагивает через тело и, пригнувшись, бежит к краю крыши. Становится на колено и поспешно стреляет, не успев унять дыхание. Он промахивается на четыре фута. Пуля ударяет в кладку, и маленький осколок кирпича царапает щеку Ричера. Неизвестный передергивает затвор и тщательно прицеливается для второго выстрела.
Джек открыл глаза.
— А ты пока-то поразмышляй над проблемой «как», — попросил он Нигли.
— Что именно «как»?
— Как им удалось отвлечь Крозетти и заставить его отойти с поста. Мне очень важно знать, как они это сделали.
Нигли помолчала несколько секунд, потом снова заговорила.
— Боюсь, что теория Бэннона лучше всего подходит к данному случаю, — сказала она. — Крозетти поднял глаза и увидел кого-то из своих знакомых.
— Давай пока отбросим этот вариант, — предложил Ричер. — Придумай что-нибудь еще.
— Я поразмышляю над этим, — пообещала Нигли. — А ты пока что вспоминай стрелка.
Джек снова закрыл глаза и мысленно представил себе крышу соседнего склада. Затем вернулся к раздаточным столам. Он вспомнил струю крови и то, что сразу что пришло ему в голову при виде этого красного облачка. Смертельный выстрел. Откуда исходит опасность? Вот тогда-то он поднял глаза вверх и увидел... что? Изгиб спины или плеча. Фигура наверху передвигалась. И было что-то в этом силуэте и в ее перемещении, что сливалось воедино...
— Пальто! — осенило Джека. — Фасон пальто на том человеке показался мне тогда и странным и удивительно знакомым. Вернее, то, как он передвигался в этом пальто.
— Значит, ты видел раньше именно это пальто?
— Кажется, да.
— Какого оно цвета?
— Не знаю. По-моему, оно вообще было каким-то бесцветным. То есть самым обычным. Темным, наверное, вот и все.
— Может быть, это какая-то особая ткань?
— Да, ткань, конечно, имеет значение. Но я не могу ее припомнить. Она и не толстая, и не тонкая.
— Может быть, в рубчик?
Но Ричер медленно покачал головой:
— Это совсем не то пальто, которое мы наблюдали на пленке на том типе, который проходил мимо гаража. Да и сам парень был другим. Мой выше и худощавей, причем у него особенно изящна верхняя часть туловища. От этого и пальто казалось чересчур длинным. Да-да, именно длинным.
— Но ты говорил, что видел только его плечи.
— И все равно оно сидело на нем так, как может сидеть только длинное пальто.
— Как именно?
— Ну, оно должно было тоже двигаться вместе с ним каким-то особенным образом, как если бы тот тип очень энергично передвигался по крыше.
— Так оно и было, наверное. Еще бы! Этот тип стрелял в Армстронга, и ему нужно было пошевеливаться, чтобы вовремя успеть удрать.
— Нет, дело даже не в этом. У меня создалось впечатление, что этот человек всегда полон энергии. Словно его переполняет желание постоянно находиться в движении. Этакий стройный мужчина, уверенный в себе и, следовательно, в своих движениях.
— Его возраст?
— Он постарше нас.
— Телосложение?
— Среднее.
— Волосы?
— Не помню.
Он закрыл глаза и стал перебирать в памяти различные фасоны пальто. Длинное, при этом ткань не толстая, но и не слишком тонкая. Джек расслабился, позволяя своим мыслям беспрепятственно блуждать, где им вздумается, но они каждый раз возвращали его в тот самый магазин в Атлантик-Сити, где он проторчал целых пять минут перед разнообразием всевозможных моделей, и выбрал самое дурацкое пальто, можно сказать, почти наугад. А из Атлантик-Сити мысли понесли его на Запад, в пустынный гостиничный номер «Ла Джолла» в Калифорнии.