— Как себя чувствует ваша супруга? — поинтересовался снайпер-часовой.
Это был идеальный с точки зрения политики вопрос, как показалось Ричеру. Это было приглашение поговорить о чувствах тех, кто здесь не присутствует, что всегда получается естественней, чем говорить о себе. Своим вопросом он как бы заявлял: «Теперь мы все варимся в одном котле, поэтому давайте поговорим о тех, кого вместе с нами нет». И еще кое-что: «У тебя появился прекрасный шанс поблагодарить нас за то, что мы спасли и ее задницу и, кстати, твою собственную».
— Она сильно потрясена, — кивнул Армстронг. — Все это ужасно. Она просила меня передать вам, что очень сожалеет о происшедшем. Мне очень тяжело видеть ее в таком состоянии. И еще она говорит мне, что я неправ, заставляя вас рисковать своими жизнями.
А вот это был великолепный ответ настоящего политика, как решил Ричер. Тут напрашивался только одно: «Мы только выполняем свою работу, сэр».
— Это наша работа, сэр, — тут же отозвался Стивесант. — Если пуля попала не в вас, значит, она должна была настичь кого-то другого.
— Благодарю вас, — тихо произнес Армстронг, — за то, что вы так великодушны. И спасибо за вашу безупречную службу, а особенно за то, что вы сделали сегодня. Спасибо от нас обоих. Мы благодарим вас от всей души. Я человек без предрассудков и хочу сказать, что теперь чувствую себя обязанным. То есть, это ощущение меня не оставит до тех пор, пока я не сделаю что-нибудь лично для каждого из вас. Поэтому, если вам что-то нужно, скажите мне об этом. Что бы то ни было, формальное или неформальное, общее или индивидуальное. Я теперь ваш друг навеки.
В комнате стало тихо.
— Расскажите мне о Крозетти, — попросил Армстронг, — У него была семья?
Снайпер кивнул.
— Жена и сын. Мальчику, по-моему, девять лет.
Армстронг отвернулся.
— Мне очень жаль, что так все произошло.
Ему никто не ответил.
— Может быть, я смогу как-нибудь помочь им? — спросил вице-президент.
— О них позаботятся, — убедил его Стивесант.
— У Фролих остались родители в Вайоминге, — продолжал Армстронг. — И больше никого нет. Она не была замужем. Ни сестер, ни братьев. Я сегодня уже звонил в Вайоминг и разговаривал с ее отцом и матерью. Сразу же после того, как вы пришли ко мне в Белый Дом. Я понял, что должен сам выразить им наши соболезнования. И еще все уточнить с ними перед тем, как выступать по телевидению. Ну, я не хотел никого вводить в заблуждение. Вдруг ее родители не захотели бы, чтобы проводилась служба, и тогда мое заявление было бы неискренним. Но они были не против этого, даже наоборот, отнеслись с пониманием. Они сказали, что сами позаботятся о службе, поэтому она состоится в воскресенье.
Все молчали, и Армстронг, отыскав пятнышко на стене, стал сверлить его взглядом.
— Я хочу присутствовать на этой службе, — заявил он. — И я буду там присутствовать.
— Я не могу этого вам позволить, — ответил Стивесант.
Армстронг промолчал.
— То есть я не советовал бы вам лететь туда, — поправил он сам себя.
— Ее убили из-за меня. И я хочу присутствовать на службе. Это самое меньшее, что я могу для нее сделать. И я хочу там произнести речь. Мне кажется, я должен еще раз переговорить с ее родителями.
— Я уверен, что это делает им честь, но существуют некоторые проблемы, связанные с вашей безопасностью...
— Я высоко ценю ваше мнение, — перебил его Армстронг, — но данный вопрос не может служить предметом обсуждения. Если понадобится, я поеду один, неофициально. Может быть, так даже будет лучше.
— Но это невозможно, — настаивал Стивесант.
Армстронг кивнул.
— Тогда найдите троих агентов, которые согласятся ехать туда вместе со мной. Только троих, не больше. Я не могу допустить, чтобы все это превратилось в балаган. Мы приедем туда, побываем на службе и сразу назад. Не стоит нигде об этом упоминать.
— Но вы сами объявили об этом по национальному телевидению на всю страну.
— Это тоже не является предметом обсуждения, — повторил Армстронг. — Надеюсь, никому не придет в голову устраивать из этого представление. Это было бы несправедливо. Поэтому никаких газетчиков, никакого телевидения. Только я и агенты.
Стивесант ничего ему не ответил.
— Я поеду туда, — упрямо повторил Армстронг. — Ее убили из-за меня.
— Она знала, чем рискует, — ответил Стивесант. — Мы все знаем, чем рискуем. Но мы продолжаем работать, потому что любим свою работу.
Армстронг кивнул.
— Я разговаривал с директором ФБР. Он сказал мне, что злоумышленникам удалось скрыться.
— Их поймают. Это только вопрос времени, — уверил его Стивесант.
— Моя дочь сейчас находится в Антарктиде, — начал Армстронг. — Там разгар лета. Температура примерно минус двадцать градусов. Может быть, на неделю или две установится даже минус восемнадцать. Мы с ней совсем недавно переговаривались по спутниковой связи. Дочь говорит, что сейчас у них там очень тепло. Последние два года у нас происходят примерно одни и те же разговоры. И вы знаете, я привык воспринимать ее утверждение как сравнение. Понимаете, все в нашей жизни относительно, и нет ничего очень уж плохого. Привыкнуть можно ко всему. Но вот только теперь я больше в этом не уверен. Я не знаю, сумею ли я привыкнуть к тому, что произошло сегодня. Я остался жить благодаря тому, что погиб другой человек.
В комнате повисла тишина.
— Она знала, что делает, — негромко произнес Стивесант. — Мы все работаем добровольно.
— Она была замечательным человеком.
— Дайте мне знать, когда захотите познакомиться с тем, кто будет заменять ее.
— Только не теперь, — попросил Армстронг. — Может быть, завтра. И найдите мне троих добровольцев. Может быть, ее друзей или просто тех, кто захочет поехать на службу вместе со мной.
Стивесант немного помолчал, потом пожал плечами.
— Хорошо.
Армстронг кивнул.
— Спасибо вам и за это. И еще раз спасибо за сегодняшний день. Спасибо вам всем от нас обоих. Пожалуй, я пришел сюда для того, чтобы поблагодарить вас.
Его телохранители сразу уловили намек и повели его к двери. Невидимая сфера безопасности перемещалась вместе с ним. Через три минуты охрана доложила о том, что вице-президент находится в своем автомобиле, в безопасности, и направляется на северо-запад, в Джорджтаун.
— Черт! — выругался Стивесант. — Теперь еще и воскресенье превратится для нас в сущий ад.
О Ричере все позабыли, и только Нигли смотрела в его сторону. Они вышли из конференц-зала вместе и обнаружили в приемной Суэйна, стоявшего уже в пальто.
— Я отправляюсь домой, — сообщил он.
— Через час, — добавил за него Ричер. — Потому что сначала вы покажете нам материалы об Армстронге.
Глава 16
Материалы оказались чисто биографическими, собранные в двенадцать томов. Одиннадцать их них представляли собой необработанные сведения, вроде вырезок из газет, интервью и прочей печатной информации об Армстронге. Двенадцатый являлся сложным обобщением первых одиннадцати. Он был толстым, как средневековая Библия, и читался как роман. В нем полностью описывалась жизнь Брука Армстронга, и после каждого существенного факта в скобках стояла цифра. Она обозначала степень достоверности того или иного факта по десятибалльной шкале. Большинство цифр были десятками.
История жизни вице-президента начиналась рассказом о его родителях. Его мать выросла в Орегоне, затем уехала в штат Вашингтон, чтобы учиться в колледже, и вернулась в Орегон, где работала фармацевтом. Здесь же вкратце описывалась жизнь ее родителей, братьев и сестер, а также приводилась хронология ее образования, начиная с детского сада и заканчивая аспирантурой. Последовательно перечислены все места работы и отмечена дата открытия собственного аптечного дела, которому посвящены три страницы фолианта. Мать Армстронга до сих пор владела аптекой и получала от нее доходы, но сейчас находилась на пенсии и страдала какой-то болезнью, которую, по мнению некоторых врачей, можно считать неизлечимой.