— Оникс, да? — Усаги тянется к тумбочке и ищет в нём свою небольшую энциклопедию камней. Энтузиазм Мамору оказался заразительным, и она не так давно купила себе эту книгу, чтобы хоть примерно знать, какие камни есть у её парня в коллекции. Да и пригодится на будущее, когда она захочет ему чего-нибудь подарить такого, чего ещё у Мамору нет.
— Ага. Завтра-послезавтра должен прийти заказ.
— Я как раз пойду мамину посылку получать, — листая страницы книги, Усаги взглядом ищет нужное ей название. — Могу и твою, когда извещение придёт.
— На электронку должно прийти, — слегка смущённо говорит Мамору. Прокашлявшись, он продолжает: — Да не утруждайся, я потом сам заберу как-нибудь…
— Вот и нет, — строго отрубает Усаги, но потом говорит уже гораздо мягче: — Я просто хочу сделать для тебя хоть что-нибудь… Если уж ты не пускаешь меня, чтобы я позаботилась о тебе, так позволь хотя бы посылку забрать. Я положу её тебе в почтовый ящик — она же небольшая. А потом ты её заберёшь… Чтобы ждать долго не пришлось, — она улыбается, зная, насколько сама нетерпелива в отношении ожидания. И безумно хочет сократить это время даже таким вот способом. Занять себя, загрузить различными поручениями. А как пробегаешь целый день — глядишь, и долгожданный час подойдёт.
— Ну, хорошо, — сдаётся Мамору и широко улыбается — она чувствует это. — Ты пароль же мой знаешь?
— Да, он у меня в блокнотике записан, — Усаги снова шарит в тумбочке и вытаскивает на свет божий записную книжку с кроликом на обложке.
Они говорят ещё около получаса. Одновременно обо всём и в то же время — ни о чём. Но эти темы для них обоих очень важны, несмотря на их небольшую значимость для остальных. Для той же самой Луны, что дремлет в ногах Усаги, он кажутся лишь очередной ерундой. Но не для них двоих.
========== Тайком ==========
Шаг, другой. Ещё один и ещё.
Идти и не шуметь — для неё это было очень сложно. Но, преодолевая собственную неуклюжесть и неловкость, Усаги упорно двигалась к цели. Которая, впрочем-то, даже не ведала, что к ней кто-то приближался.
Стемнело за окном быстро, а электричество словно специально — или нарочно — выключилось в самый разгар торжества. День рождения Рейки праздновался в особняке Мотоки и Уназуки Фурухата, родители которых пару дней назад отчалили в кругосветное путешествие. И так вышло, что на электростанции в районе Токио, где и располагался дом, что-то случилось со счётчиками. Великодушный Мотоки разрешил всем гостям остаться до утра — слишком темно на улице, чтобы даже пешком до дома идти. Да и поздно уже было. Поэтому некоторые разбрелись по гостевым комнатам — такие как Мамору, а небольшая компания, включая именинницу, Уназуки и Усаги и её подруг, зависала до трёх ночи в гостиной при свете фонарика. Девочки делились всякими секретиками и играли в игры наподобие старой доброй «бутылочки». Ну, а потом Рейка показала каждой их комнату, вот только…
…Усаги от рождения была любопытной и чуточку вредной.
Когда она шла по коридору за Рейкой, то заприметила кое-что интересное в одной из комнат, дверь в которую была не до конца закрыта. И стоило только имениннице пожелать Усаги доброй ночи и удалиться к Мотоки, как неугомонная Цукино шмыгнула обратно в коридор. И ме-едленно и осторожно, на цыпочках, пошла к заинтересовавшей её комнате.
Наконец, вожделенная дверь оказалась прямо перед носом Цукино. Молясь, чтобы петли не скрипнули, Усаги заглянула внутрь, пытаясь разглядеть в темноте очертания, которые она заприметила минут двадцать назад.
Человек в кресле как спал — сидя и откинувшись на спинку, так и продолжал заниматься этим нехитрым делом. Гадко ухмыльнувшись и достав из кармана заранее захваченный маркер, Усаги смело шагнула в комнату.
— Вот ты и попался, голубчик, — ехидно прошептала она себе под нос.
Усаги подошла максимально близко к креслу и уже сняла колпачок, готовая воплотить в жизнь все свои самые смелые мечты, как человек в кресле громко чихнул. Замерев от неожиданности и чуть не выронив маркер, Усаги даже слегка присела от испуга. Но прошла секунда, а за ней две, три и четыре, но спящий вёл себя тихо и не собирался никуда вскакивать. Усаги выдохнула и выпрямилась. Орудие её снова было наготове.
Вот только…
Луна лениво выползла из-за туч, пронзая ночную тень блёклыми синеватыми лучами. Слабый свет упал на лицо спящего, освещая расслабленные черты. Никогда ещё прежде Усаги не замечала на его лице такого умиротворения. От увиденного она замешкалась, и рука её, дрогнув, опустилась.
Стараясь не шуметь, Усаги отложила маркер на столик рядом с креслом и приблизилась ближе. Затаила дыхание, разглядывая приятные мужские черты лица. Она и раньше замечала, как он красив — пожалуй, иногда можно себе признаться в этом — но сейчас… Лицо Мамору впервые за их знакомство не выражало ехидства или насмешки. Он не хмурился, не кривил в усмешке красивые тонкие губы. Просто спокойно и умиротворённо спал. Грудная клетка мерно вздымалась и опускалась, а ресницы вздрагивали совсем невесомо. Усаги казалась очень удивлённой — разве можно так крепко спать и не слышать ничего в округе?
Она протянула руку и кончиками пальцев прикоснулась к его щеке. Кожа была слегка колючей на ощупь, но это оказалось даже приятно. Закусив губу, Усаги медленно и осторожно провела пальцами вниз, доходя до подбородка. Мамору дёрнулся вслед этому движению и замер. Усаги замерла вместе с ним, боясь шелохнуться и даже лишний раз дыхнуть. А вдруг проснётся? Что он скажет? Что сделает? Она тогда будет готова умереть со стыда, а в его арсенале добавится ещё парочка обидных прозвищ. Что-то типа «Ночное страшило» или ещё чего похуже.
Но Мамору продолжал спать, лишь щекой прижимался к её ладони. Сосчитав до шестидесяти, Усаги наконец смогла выдохнуть и уже второй рукой коснулась его лица, поворачивая к себе так, чтобы иметь возможность получше рассмотреть в тусклом лунном свете.
Чёлка с одной стороны падала на глаза и мешала полному осмотру его лица. Усаги, помедлив, чуть отодвинула пряди волос в сторону. Почему-то сейчас, в этот момент, ей не казалось, что она делает что-то странное или неправильное. Ей просто захотелось увидеть Мамору — в новом для неё свете. Так почему она не может позволить себе сделать это? К тому же он спал и не мешал ей воплощать в реальность коварные «планы». Это было даже не хуже разрисовывания маркером: Усаги ощущала, как будет хранить эту тайну. Знать что-то, чего Мамору не мог знать — это было увлекательно и захватывало дух.
Она осторожно, почти невесомо, гладила его лицо кончиками пальцев, ощущая как внутри что-то приятно тянуло. Закусив нижнюю губу и опасаясь лишний раз вздохнуть, Усаги как очарованная скользила по его лицу взглядом. Она почему-то не могла насмотреться на Мамору, на его притягательные черты.
— Ты такой бака, — прошептала Усаги, наклоняясь чуть ниже. Это был спонтанный и неожиданный порыв — поцеловать его. Ещё одна тайна, которую она будет хранить. Мучительно, мучительно сладко и невыносимо. Ведь Усаги ненавидела секреты, которые ей поневоле приходилось таить ото всех.
Губы Мамору оказались сухими, но неожиданно мягкими. Шершавыми и тёплыми. Усаги прикрыла глаза и, чертовски смущаясь, осторожно целовала спящего парня. Она даже не поняла, когда он начал отвечать ей. А как опомнилась — резко отпрянула, прижимая ладони к губам. Но Мамору продолжал спать. Только немного хмурился — слегка недовольно и… Но Усаги опрометью выбежала в коридор и не могла более сказать, что за эмоции были у него на лице. Только когда она достигла отведённой ей комнаты, наконец смогла дать волю переполнявшим её эмоциям.