— Мамо-Тя… — хотела было счастливо пролепетать Усаги, но ей не дали такой возможности. Мамору переложил вторую руку ей на затылок и, притянув к себе, крепко поцеловал. Так целуют, только когда расстаются на годы, но юноша не видел своей любимой несколько дней (какой ужас!) и по приезду решил в первую очередь поздороваться с ней.
Растаяв, Усаги ответила на поцелуй, и её руки, дрогнув, коснулись его торса. А затем медленно, словно девушка желала прочувствовать каждое прикосновение, поползли вверх по груди Мамору, и вскоре Усаги пальцами зарывалась в жёсткие пряди тёмных волос возлюбленного. Юноша, другой рукой обняв её за талию, и не думал отпускать куда-либо свою златовласку. По крайней мере до тех пор, пока Рей не очухалась от такой наглости и не вспылила:
— Эй, эй, эй! Это ещё что за фокусы? — пылала праведным гневом она, размахивая метлой, как орудием возмездия, — а ну — прекратить непотребство в моём храме! А то ишь чего надумали! — Рей замахнулась помелом и уже хотела надавать наглецам по первое число, но Мамору успел пресечь это безобразие. Оторвавшись на секунду от Усаги, юноша рукой перехватил метлу и сурово взглянул на мико:
— Цыц! Не хулигань. Я соскучился. Неужели я не могу просто так взять и поцеловать свою любимую девушку?
Рей опешила, не зная, что и ответить на такое наглое заявление. И пока она думала, Мамору успел ещё раз поцеловать свою Усако, которая довольно висела на нём и радовалась жизни. Даже такой жаркой, как в этот день. Тут-то Рей и не выдержала:
— Вот что, кролики мои! Брысь отсюда! — она снова замахнулась на парочку метлой, — и не совращайте мне тут детей, — девушка покосилась в сторону хихикающей ЧибиУсы и её подружек, — безобразие какое. В моём храме! Надумали тут…
— Нам тут не рады, — философски заметил Мамору, — предлагаю удалиться.
— А-ага, — протянула Усаги. Она даже и не слышала ворчаний подруги! А всё потому, что когда Мамо-Тян целует её, девушка забывает обо всём на свете. А когда он целует неожиданно и внезапно — это чертовски головокружительно и до одури приятно. Поэтому сейчас она безропотно позволила Мамору взять её на руки и унести подальше. Туда, где жара не давит на усталый мозг, а Рей не читает нотации, что, где и как им можно, а что — нельзя.
Как говорится: любовь любовью, а чужие глаза — только лишние.
========== Биение сердец ==========
В комнате тихо. Слышно лишь как шуршат настенные часы, мерно отбивая секунды. Пахнет сладковатой ванилью и горьким ароматом роз. На полу белым бесформенным облаком лежит платье рядом с тёмным пятном мужского костюма. Шорох перепутанных одеял иногда раздаётся в уютной тишине спальни. Угасающая ночь наполнена мягкими тенями умиротворения и незыблемого спокойствия.
Рука неровно скользит по складкам простыней, словно ищет что-то. Натыкается на знакомое тепло и замирает. Раздаётся шумный грудной вздох облегчения, и снова наступает тишина, убаюканная дыханием спящих людей.
Небо на горизонте начинает светлеть. Тоненькие полосы света расползаются по смоле облаков по мере того, как восходит солнце. Но здесь, в комнате, царит полумрак, и вяло разгорающееся утро пока не предъявляет своих претензий к спящим. Оно даёт им время насладиться тем, что происходит сейчас, и не думать о грядущем.
Сон прерывается медленно, нехотя отпуская из своих объятий. Усаги долго лежит с закрытыми глазами, чувствуя в теле приятную истому и кожей ощущая тепло родного человека. Улыбается и наконец приподнимает веки. Совсем чуть-чуть, чтобы в поле зрения попадал лишь он. Лицо Мамору во сне расслаблено, и нет привычной тонкой складки на лбу. Придвинувшись ближе, Усаги невесомо целует его в губы и обнимает. Мамору сквозь сон ощущает своего крольчонка и притягивает ближе.
Затаив дыхание, Усаги слышит биение его сердца и мерное дыхание. Зажмуривается, наслаждаясь прикосновениями. И улыбается, чувствуя, как в такт его сердцу стучит её.
Они вместе. Наконец-то. Через сколько им пришлось пройти ради этого. Сколько выстрадали, сколько разбивались о стены непонимания. Выстрадали и смогли не потерять себя, не потерять друг друга. Их любовь не ослабла за долгие годы, а скорее — усилилась. Они — вместе. И никакая сила во Вселенной не сможет заставить Усаги отказаться от своей любви. И она уверена, что и Мамору никогда не сможет разлюбить её. Потому чувствует его, как саму себя.
Сердца, бьющиеся в унисон, не способно разбить ничто. Страдания и любовь только сплавляют их воедино, создавая нечто большее, чем просто две разрозненные души.
========== Сумасшедшие ==========
She’ll make you live her crazy life
But she’ll take away your pain
Like a bullet to your brain
Ricky Martin — Livin’ La Vida Loca
Дни летят вперёд со скоростью света. Казалось бы, только вчера я вернулся из «поездки в Америку» (так мы, не сговариваясь, зовём период борьбы с Галаксией и её воинами). И вот — прошло уже целых полгода, а мы упорно продолжаем сходить с ума.
Кто это — мы?
Спросите у Усако.
Мы до сих пор не можем принять тот факт, что давным-давно наступила мирная жизнь. Что не нужно воевать, прятаться или бояться, что кто-то не доживёт до завтрашнего дня. Что никто более не покусится на нашу свободу, нашу жизнь и любовь. Что можно не просто существовать, держа оружие наготове. Можно жить! И дышать на полную катушку.
Но мы отчаянно и негласно продолжаем сходить с ума — гораздо больше, чем обычно.
Раньше мы пытались выжить, чтобы защитить будущее. Сейчас же эти мысли как будто вылетели из наших голов. Мы живём сегодняшним днём, мы дышим сегодняшним воздухом и — чёрт возьми! — это несказанное удовольствие. Раньше всё было совсем по-другому. Не так. Я говорил Усако, что стоит чуточку потерпеть сегодня, чтобы быть счастливыми завтра. Она соглашалась, кивая, и ждала. Ждала лучшего дня, когда всё наконец станет можно. И не надо бы было прятаться от собственного эгоистичного «я».
И ведь она дождалась. Но день тот наступил гораздо раньше запланированного, когда я должен был назвать её своей женой. О, свадьба будет — тут сомневаться не стоило, мы с нетерпением ожидаем этого грандиозного и несомненно поворотного события в нашей жизни. Просто… теперь я — мы — живём сегодняшним днём. И медленно, но верно сходим с ума. От мира, эмоций, солнца над головами. Друг от друга.
— Давай уедем куда-нибудь, — робко предлагает она в один из дней, когда я корплю над очередным проектом по работе, — где будем только ты и я. Прямо сейчас, — смущённо опустив ресницы, Усаги царапает ноготком край обшивки дивана, а я молчу где-то с минуту, завороженно наблюдая за её рукой, прежде чем ответить.
Да, у меня много работы. Да, много дел, заданий и всего такого прочего, что всегда отходит на задний план, когда рядом со мной Усаги.
Она широко улыбается, когда я приношу её ветровку и жестом предлагаю надеть. Бросает быстрый неловкий взгляд на выключенный ноутбук, но встаёт, одевается, и мы выходим на улицу.
— Давай на мотоцикле, — льнёт ко мне Усаги, когда я хочу достать ключи от машины. Колеблясь лишь секунду, я сворачиваю в сторону и минут через десять вывожу с подземной стоянки железного коня. Начинает капать мелкий дождик, но мы, смеясь, надеваем шлемы, застёгиваем куртки. Усаги садится позади меня, крепко обнимая руками и прижимаясь грудью к спине. По коже проходят мурашки: из-за холодных капель дождя, заползающих за ворот, или же от маленьких разрядов, что рождаются от наших прикосновений — непонятно. Но в любом случае это чертовски приятные ощущения.
Токио проносится мимо нас подобно стремительной молнии. Дождь хоть и льёт, как из ведра, но скорость достаточно высокая, чтобы позволить нам не промокнуть слишком сильно.