Конечно, все не в порядке.
Из моего носа течет кровь, и я почти ничего не вижу правым глазом. Темно-красная жидкость растекается по чистому кафельному полу и собирается у линии затирки. Мой муж тянет меня за волосы, заставляя подняться на ноги, однако все мои мысли заняты вопросом, сколько времени уйдет на то, чтобы отмыть пол от крови.
– Ты меня опозорила! – кричит он, едва не задыхаясь от ярости. – Выставила меня дураком!
Разумеется, офицеры поспешили к Вику, как только вышли из лазарета, рассказали все и получили за это щедрое вознаграждение. И не имеет значения, что между мной и заключенным не произошло ничего предосудительного. Я даже не прикасалась к нему, лишь попыталась вытолкнуть из своего личного пространства. Важно лишь то, какие ужасные сценарии рисует Вик в своем больном воображении. Каждый раз, чтобы искупить мои воображаемые грехи, он истязает меня. Как говорится, «терпи, пока смерть не разлучит нас», не так ли?
Я уже обращалась в полицию с заявлением о жестоком обращении и даже пошла на то, чтобы выдвинуть обвинения против мужа. Мне было страшно, но я считала это единственным способ защититься. Однако достопочтенный судья Эдвард Милтон, я никогда не забуду его имя, закрыл дело. Вместо того чтобы наказать Вика, в документах меня представили как женщину с неустойчивой психикой, которая нуждается в постоянном наблюдении. И теперь мне остается только… терпеть.
Мой взгляд падает на красное пятно на затирке, и я начинаю мысленно перебирать возможные способы его устранения.
Прежде всего, я сотру пятно губкой, смоченной в холодной воде.
Вик, который терпеть не может, когда его называют Виктором, – о чем я узнала в нашу первую ночь во время медового месяца, когда он впервые меня ударил – бьет тыльной стороной ладони, и моя голова резко дергается в сторону. Меня с силой отбрасывает назад, а волосы, которые все еще зажаты в его руке, вырываются из моей головы.
Если не получится убрать пятно водой, я попробую сделать это с помощью зубной щетки и пищевой соды.
– Я не хочу, чтобы ты снова общалась с этим заключенным, ты меня поняла? Макнейр и Саммерс не могли сдержать ухмылок, когда рассказывали мне о том, что произошло. Ты меня унизила!
Я с трудом сглатываю кровь, которая скопилась у меня во рту, не отрывая взгляда от кафеля, ею же и испачканного. Металлический привкус не только остается в горле, но и словно прожигает путь вниз, к желудку, где оседает как камень, брошенный в лужицу желчи.
Затем, для большей убедительности, Вик бьет меня ногой в живот, и камень в желудке рассыпается от силы моей ярости.
– Я тебя услышала, – произношу я дрожащим голосом, позволяя ему предположить, что это от страха.
Он снова хватает меня за волосы, заставляя запрокинуть голову, и на его лице появляется презрительное выражение.
– Следи за своим поведением, – бормочет он. – Когда ты снова увидишь его, я не хочу слышать, что ты с ним флиртуешь. Ты меня поняла?
Он знает, что из-за нехватки персонала иногда на дежурстве остается только одна медсестра. Но я все равно киваю, потому что не вижу смысла что-то ему доказывать. В такие моменты логика лишь усиливает его безумие.
– Мне нужно знать, что ты меня услышала, – его слова звучат резко и отрывисто, как скрежет. – Повтори, что я сказал!
– Когда я снова увижу его, я не буду с ним флиртовать, – машинально повторяю я, чувствуя, как по моему подбородку стекает кровь, и понимаю, что прикусила щеку, чтобы не сказать лишнего.
Вытирая руки о брюки своего костюма, Вик отступает назад и ухмыляется, наблюдая за тем, как я падаю на пол. Я оказываюсь лицом на холодном кафеле и, вместо того чтобы вцепиться ногтями в его лицо, впиваюсь ими в ковер.
– Приведи себя в порядок, прежде чем начнешь готовить ужин, – он останавливается, чтобы взглянуть в зеркало и поправить галстук. – Сегодня вечером я бы не отказался от стейка.
Он оставляет меня лежать на полу, свернувшись калачиком. Кровь медленно стекает по моему лицу, собираясь в швах на плитке, и чтобы сесть, мне требуется почти минута. Каждое движение мышц вызывает прилив ярости, он и заставил меня накинуться на заключенного. Доставая губку из-под раковины, я представляю, что могло бы произойти, если бы я так напала на Вика.
Глава 3
Единственный «положительный» момент в том, что Вик ударил меня кулаком по лицу, – это гарантия того, что мне не придется трахаться с ним как минимум несколько дней. По его словам, он не занимается сексом с уродами. Думаю, что в другой день его слова можно было бы принять за комплимент. Но сейчас именно он виноват в том, что у меня разбита губа и заплыл глаз.