— И сколько это продолжается? Доктор Вольф воздел руки.
— Только во времена осознанной и активной цензуры. Затребуйте потом отчёты о фаллическом корабле над Викторианским Лондоном, а вот сообщение из новостей: «Дирижабли, несомые воздушным потоком со странной грацией. Это электрический, летающий призыв к вниманию. Дискредитируйте факты — и вот мы уже отступаем». Неплохо поливают, а? Мы взираем на небо, а оно сопротивляется.
— Знаешь, откуда такая активность гигантских треугольников над Зоной 51? — сформулировал Адмирал Инмен, наслаждаясь собой. — Потому что база в целом имеет форму гигантского треугольника, а мы спрятали ее под землёй. Похожая фигня в Пайн Гэп и Радлоу. Есть даже эдакий летающий куб, который колбасится над этим местом.
— Я думал, вы бьётесь над бэк-инжинирингом нескольких блюдец на Грум Лейк? — сказал Киммит, лицо искажено умственным усилием.
— Было дело, но пришлось его забросить — ёбаный «Закон о защите авторских прав в цифровую эпоху»[16].
— Ещё раз?
— Принудительная, система лояльности. Должна была запретить людям декриптовать DVD, чтобы они не могли их проиграть на старых машинах под LINUX, в таком аспекте. И мы попали в ту же ловушку с чёртовыми блюдцами. После всего, что мы сделали для киноиндустрии. Всё это к делу не относится, и наши адвокаты работают над вопросом, так что не переживай.
Паренёк первый раз пискнул.
— Взламывая защиту, мы общаемся с вашей технологией, — взламывая лёд.
— Просветите меня, — клацнул Киммит, — что делает здесь этот пацан?
— Суть в том, — сказал доктор Вольф, — если мне позволено использовать столь внушительно звучащий термин, что число визуализаций падает.
— А как же прошлый месяц, эта куча чёрных треугольников?
Адмирал смущённо буркнул:
— Это потому что мы поставили уведомление «D» на репортаж о чёрных треугольниках.
— Вы про TR-3B?
— Наш самолёт-невидимка? Нет, репортаж про чёртовы гигантские треугольники, которые появлялись столько лет из-за прежней цензуры на TR-3B. Теперь штука подпитывается сама собой.
— LoFlyte и ASTRA тоже та ещё лажа, — сказал парень голосом, лишённым выразительности. Казалось, его мучила свирепая апатия.
— Объяснитесь, доктор Вольф.
— С чувственным удовольствием. Мы обнаружили корреляцию — уменьшение визуализаций летающих сегментов находится в обратной пропорции с ростом интернета. Видите ли, то, что повсеместно давит цензура, свободно распространяется в сети — и служит водостоком. Сама по себе сеть безопасна — с целью компрессии там намешана и мудрость, и мусор. И тенденция благоприятна нам, поскольку комбинация тотальной цензуры в других медиа и экспоненциальная петля обратной связи в вопросах феномена НЛО скоро повлекли бы к подлинному бедствию в космическом пространстве.
— Небо завшивело бы блюдцами, — сказал Адмирал.
— Так в чём проблема?
— После стольких лет гордого трёпа хакеры, наконец, делают вирусы, действительно угрожающие сети, как мы видели по распространению таких багов, как Love, Kournikova и Valis. С помощью вот этого молчаливого фанатика невообразимого насилия мы можем разработать случайный план, чтобы обеспечить безопасность интернету. Этот пацан — известный хакер Цифровой Геморрой, по общему мнению, величайший из ныне живущих.
Что-то появилось в выражении лица юноши.
— Правильно, мальчик мой, — улыбнулся доктор Вольф, — мы Выбрали тебя из хора за содержимое твоего переносного ада. — Он указал на голову парня. — Вынужден грубо напомнить, что выбора у тебя нет. Ты видишь, мы в плачевном состоянии. И из мрачных глубин нетривиального опыта могу тебя уверить, мы люди слова. В отличие от твоей шайки, богоподобной в отказе принять ответственность за свои действия.
Адмирал наклонился к лицу парня.
— Мёртвая правда — это главное достоинство психушки, клавиатурный мальчик.
Потом Цифровой Геморрой всегда думал, что один или все участники сознательно отрежиссировали эту сцену как часть некой загадочной игры власти. Он был достаточно молод для мысли, что такие классически таинственные фигуры, служащие параллельного правительства, чьи карьерные кривые рисуются невидимыми чернилами, предприняли бы собственное исследование. Но в тот момент, когда он сказал им, доктор Вольф так резко встряхнул его, что едва не повредил.