Было приятно узнать, что на нашей стороне был еще один взрослый. Люсилль тоже их не любила, а Изабель не нравился тот факт, что Арианна бросила мне в лицо свою свадьбу с Люцианом.
— Иззи! — глубокий голос долетел из комнаты дальше по коридору.
— Привет, пап, — крикнула Сэмми, но он не ответил. Было незаметно, что ее это расстроило, и сердце застучало у меня в груди.
Блейк, я надеюсь, ты не проболтался.
— Секундочку, — сказала Изабель, вручив каждому по чашке какао, и исчезла в коридоре. Сэмми встала и пошла к шкафу. Она вернулась с пластиковой банкой и достала ложку красного порошка.
— Так вот как выглядит огненный порошок, — спросила я, кивая на банку, и она улыбнулась.
Она снова заняла место и полностью погрузилась в чашку.
Я подняла чашку ко рту и немного отхлебнула, пока поднимался пар. Сэмми была права насчет этого какао, оно было вкусное, сладкое и удивительное, почти лучше, чем то, которое я пробовала у Стены.
Изабель вернулась и взяла другую чашку. Сэмми шокировано приподняла бровь.
— Папа хочет какао?
Ее мама поджала губы и слегка приподняла плечи.
Я слышала шаги, приближающиеся по коридору, пока Изабель наливала горячую воду в чашку. Внезапно настал черед мне утыкаться в кружку. Жаркие волны пробегали по моему телу, зная, что ее отец был со мной в одной комнате.
Я оторвала взгляд от кружки и увидела, как он нежно поцеловал Сэмми в макушку, а потом сел на стул напротив меня.
— Папа, это Елена. Елена, мой отец.
Я посмотрела на него. Он выглядел вовсе не так, как восковая фигура в музее. Блейк во многом походил на него, кроме глаз, они были такого же орехового оттенка, как у Сэмми. У ее отца также был зазубренный шрам на щеке.
Он слегка прищурился и свел брови, вероятно, пытаясь понять, кто я такая.
— Она будет жить с нами со следующей недели, — сказала Сэмми.
Отец посмотрел на нее и, наконец, понял, о чем она говорила.
— Ох, прости, Елена, рад наконец-то встретиться с тобой.
Он казался дружелюбным.
Фух.
— Взаимно, сэр Роберт, — ответила я. Они все рассмеялись.
— Давненько я этого не слышал, — прошептал он.
Я не поняла и бросила на Сэмми вопросительный взгляд.
— Они больше не обращаются к моему отцу сэр Роберт, — объяснила Сэмми.
— Сэмми, — с уроком произнесла ее мама.
— Что? Папа заслуживает уважения, мам. Черт побери, он был драконом короля Альберта.
Ее руки сердито взлетели в воздух.
— Достаточно, милая. Мы же не хотим обременять Елену этой ерундой, — мягко произнес сэр Роберт.
— Это не ерунда, — тихо сказала я, и он лишь посмотрел на меня мягким взглядом. Он был совсем не таким, как я себе представляла. Почему люди так с ним обращались? Я улыбнулась и сделала еще глоток какао.
Около минуты стояла тишина, прежде чем сэр Роберт допил свою чашку и пожелал спокойной ночи. Показалось, что я снова могу дышать, когда он закрыл за собой дверь спальни.
— Что это было? Он никогда не пьет какао, — тихо спросила у мамы Сэмми.
— Может, как раз сегодня у него было подходящее настроение, — ответила она, и мы рассмеялись, когда Сэмми закатила глаза.
— Полагаю, всегда есть время для первого раза, — пробормотала она в кружку.
Мы пожелали спокойной ночи после какао, и я последовала за Сэмми по лестнице. Ступени скрипели с каждым шагом, и мы хихикали всю дорогу до верха.
— Блейк в этом чертовски хорош, — прошептала Сэмми, и у меня перехватило горло, когда я вспомнила, что он сегодня тоже здесь ночует.
Она привела меня ко второй двери слева. Войдя внутрь, первое, что я заметила, что это была комната Сэмми. Абсолютно ничто не соответствовало. В середине стояла огромная деревянная кровать со старым комодом и зеркалом в углу. Плакаты драконов и нескольких человек в спортивном снаряжении застряли на ее стенах.
Ее комната была идеальной. В ней чувствовался подростковый дух, и если бы у меня была своя комната дольше, чем три месяца подряд, моя, вероятно, выглядела бы также.
— Ты можешь выбрать: кровать или матрас?
— Я возьму матрас.
Сэмми улыбнулась и вытащила его из-под кровати. Потом вернулась в коридор, и я услышала скрип двери. Она вернулась с наволочками и одеялами в руках, и помогла устроить мне кровать на полу. Сэмми дала мне футболку и шорты перед тем, как выключила свет. Ее кровать скрипнула, когда она залезла в нее.
Долго висела тишина, и я наблюдала, как луна светит сквозь очень тонкие занавески, висящие перед ее окнами.
— Почему никто в Пейе больше не обращается к твоему отцу сэр Роберт?
— спросила я, когда, наконец, удобно устроилась.
— Некоторые из них до сих пор считают, что он причастен к смерти короля. Даже после того, как король Гельмут сказал им, что это был Горан, — ответила она. — Я была просто драконом, когда это случилось, но мама рассказывала мне, что это было самое ужасное время в ее жизни. Она не знала, будет ли мой отец жить или будет убит.
— Это так неправильно.
— Расскажи мне об этом. Хуже всего то, что мой отец абсолютно ничего не делает с этим. Как будто он потерял часть себя в ночь смерти короля. Мама говорит, что он никогда не был таким. Я рада, что знаю его только таким, как сейчас. Было бы слишком грустно, если бы я знала прежнего сэра Роберта.
— Твой отец действительно заботился о короле, ведь так? — спросила я.
— Больше, чем ты думаешь, Елена. Некоторые даже говорили, что они были связаны своим особым дентом. Их узы были по-настоящему сильны, — с обидой сказала она.
— Мне так жаль Сэмми, мне не нужно было лезть, — извинилась я и почувствовала себя плохо, что, рассказывая мне об этом, ее тон был таким грустным.
— Все нормально. Мне просто жаль папу. Он действительно заслуживает большего уважения, чем то, что получает в данный момент. Король Альберт перевернулся бы в могиле, если бы увидел, как все относятся к его дракону.
Я ничего не ответила. Что я могла сказать?
— Так что ты думаешь о Дине? Мы все знаем, что думает Бекки, — она вопросительно посмотрела на меня.
— Он милый.
— Правда? — ее мелодичный тон заставил меня захихикать. — Он милый, — наконец признала она.
— Вы двое идеальны друг для друга.
— Тогда может мне влюбиться в него? — с трепетом спросила она.
— Сглупишь, если поступишь по-другому.
Дневное напряжение начало сказываться, и наш разговор замер, я задремала, только чтобы проснуться от громкого появления Табиты и Блейка.
Они так хохотали, что было удивительно, как они не разбудили родителей.
— Ох, пристрели меня, пожалуйста, — произнесла Сэмми и зарычала в подушку. — Готовься. Мы не сможем сомкнуть глаз до пяти утра. Табита по-настоящему шумная.
Я вытаращила глаза, когда она произнесла «шумная».
— Постой, ты хочешь сказать, они займутся этим прямо сейчас?
— В соседней комнате мой брат, а не святой Петр, — раздраженно пошутила она.
Мы слушали смех и удары о стену, и я должна был подавить смех от стонов Табиты. Она была очень громкой. Я чувствовала себя зоофилом, но выбора не было.
Через полчаса Сэмми встала и сильно пнула стену ногой.
— Заткнитесь, черт побери. Мы пытаемся поспать.
Какое-то время было тихо, а потом все началось по-новой. Сэмми громко вздохнула, что заставило меня сильнее рассмеяться в подушку.
— У твоего отца нет с этим проблем?
— Мой отец глух, когда дело доходит до какого-то дерьма Блейка. Это стоит в списке с пометкой «что-то еще», — сказала она сквозь сжатые зубы. Она снова встала, когда разозлилась и пнула стену на этот раз.