Второе предложение этого эпизода делает конкретным абстрактное утверждение первого, и большинство переводчиков без труда справились с ним. "Задолго до того, как гномы утомились обследовать богатства он [Бильбо] почувствовал смутное беспокойство и, усевшись на пол, принялся тревожно размышлять, чем же все это закончится". Королев и ВАМ опустили наречие nervously, для которого остальные переводчики с легкостью подобрали слово тревожно. В идеально выверенном тексте Толкина любой допущенный пробел делает перевод лишь бледным отражением оригинала. И хотя Бильбо имел все основания испытывать тревогу на протяжении всего своего приключения, нет никакой причины убирать ее из перевода.
Яхнин опустил не только наречие тревожно, но и вообще все опасения Бильбо.
Он [Бильбо] уселся прямо на пол и, пока гномы лихорадочно копались в драгоценностях, перебирал в памяти прежние приключения (Я Х.285).
Версия Рахмановой была еще более краткой. Она обрубила предложение — и абзац — в конце первой фразы:
Гномы всё ещё рылись в сокровищнице, но Бильбо прискучило это занятие [Новый абзац] (Р Х.197).
Дж. Р. Р. Т. (купюры выделены): Задолго до того, как гномы утомились обследовать богатства, он почувствовал смутное беспокойство и, усевшись на под, принялся тревожно размышлять, чем же все это закончится (Н.228).
Третье предложение эпизода, внутренний монолог Бильбо, тщательно выстроено с целью еще четче продемонстрировать отношение Бильбо к золоту и драгоценностям. "Добрую долю этих драгоценных кубков, — думал он, — я бы отдал за глоточек чего-нибудь бодрящего из деревянной чаши Беорна!" (Н.229). Отвергнутые им драгоценные кубки, сделанные, скорее всего, из золота или серебра и инкрустированные драгоценными камнями, а вместо них желанный "глоточек чего-нибудь бодрящего из деревянной чаши Беорна" однозначно помещает Бильбо в лагерь Беорна в том, что касается отношения к золоту, побуждая читателя вспомнить, что в зале Беорна "кроме ножей, почти ничего металлического" не было (Х.127). Перевод Рахмановой этого эпизода разочаровывает, поскольку в нем пропущены второе и третье предложения. Это оправдано в сокращенной версии, такой как v D&D, но в превосходном во многих других отношениях переводе Рахмановой подобные пропуски слишком резко выделяются.
Противопоставление драгоценного кубка и деревянной чаши — ключ к успеху в этом предложении. Версия Бобырь била точно в цель: "драгоценные кубки" и "деревянная чаша". Вполне приемлемая версия Каменкович сравнивает "золотые кубки" с "деревянной чашей", но преувеличивает количество, которое Бильбо был согласен обменять: "Всю эту груду золотых кубков". Перевод Яхнина почти дословно повторяет Каменкович. Он лишь немногим более краток. У него Бильбо был готов обменять "все эти золотые кубки". Версия Грузберга несколько менее адекватна, поскольку он сравнил "бесценные кубки" с "деревянным кубком". Чтобы достичь полного эффекта, названия сосудов должны быть разными. У Уманского различные названия сосудов хорошо подобраны, но прилагательное перед кубками оставляет желать лучшего. Его Бильбо "отдал бы добрую часть этих прекрасных бокалов, — подумал он, — за то, чтобы выпить чего-нибудь ободряющего из деревянных чаш Беорна!" (У Х.152–153). Версия ВАМ еще менее привлекательна, поскольку она пропустила прилагательное перед кубками. Бильбо у нее просто говорит: "Я бы много этих кубков отдал…" (ВАМ Х1990.190, X2000.290).
В анонимной версии переводчик отказался от сравнения кубков с чашами, но, тем не менее, создал запоминающийся образ, вполне в духе взглядов Толкина на золото.
"Честное слово, — думал он, — я отдал бы половину всей этой золоченой чепухи за глоточек чего-нибудь бодрящего из Беорнова деревянного кубка!"
Королев сохранил кубки и чаши, но не учел, из чего они были сделаны. Вдобавок к пропущенному первому предложению, это полностью лишает толкиновский эпизод всякой силы.
Какой толк ото всех этих кубков, ведь они пустые, — подумалось ему. Эх, глотнуть бы сейчас из Беорновой чаши!" (Кр Х.272).
Добавление фразы "ведь они пустые" сводит комментарий Бильбо к одной лишь практичности, тогда как Толкин имел в виду комментарий философский. Благодаря практичности Королева желание глотнуть чего-нибудь из Беорновой чаши осталось без всякого raison d'etre87. Мечта глотнуть чего-нибудь из Беорновой чаши уже не объясняется ничем, кроме приятного вкуса напитка и жажды, испытываемой Бильбо.
Смауг и гномы не одиноки в своей любви к золоту и сокровищам, как показывает Толкин в XIV главе ("Огонь и вода"), в которой Король эльфов узнает о смерти Смауга и решает забрать себе часть сокровищ.
— Боюсь, мы больше никогда не услышим о Торине Оакеншильде, — сказал Король. — Уж лучше бы он оставался моим гостем! Но порой и самый дурной ветер приносит добрую весть, — добавил он, ибо тоже не забывал легенды о сокровищах Трора (Н.241).
Процитированный диалог, в котором Король предполагает, что Торин Оакеншильд погиб, не представлял проблемы для переводчиков, но зато таковой стала идентификация говорящего в конце первого предложения. Рахманова, Каменкович, Королев и Яхнин почувствовали необходимость разъяснить, какой именно это был «Король», словно читатель мог перепутать его с кем-то другим. Рахманова и Яхнин уточнили, что это был "король лесных эльфов" (Р Х.210; Я Х.ЗОЗ), в то время как Каменкович и Королев сказали, что это был "король эльфов" (Км Х.255; Кр Х.289). Их опасения на этот счет не были уж вовсе безосновательными, поскольку ВАМ назвала говорящего "новым Главарем орков" (ВАМ Х1990.202). Очевидно, она просто не могла представить, что Король эльфов способен так поступить. Она забыла, что Лесные эльфы "были более опасны и менее мудры" (Н.164). Эту ошибку ВАМ исправила во втором издании, вышедшем в 2000 г. в издательстве «ЭСКМО» (ВАМ Х2000.348).
Рахманова и Яхнин единственные из всех переводчиков почувствовали потребность устранить сарказм второго предложения — "Уж лучше бы он оставался моим гостем!". В своих вариантах они заменили гостя на пленника. ВАМ также испытывала затруднения с этим предложением и добавила в конце смешок — «ха-ха-ха» — чтобы читатель наверняка воспринял это должным образом. Все остальные переводчики нашли различные, но вполне приемлемые формулировки для этой фразы.
В третьем предложении при выборе варианта для пословицы: "an ill wind, all the same, […] that blows no one any good", переводчики разделились на два лагеря. Одни использовали русскую пословицу, другие перевели дословно. Русская пословица, которую "Англо-русский словарь"88 предлагает в качестве перевода "it is an ill wind that blows nobody good", чаще переводится на английский как "every cloud has a silver lining" — "нет худа без добра". Именно эту пословицу использовали ВАМ (ВАМ Х.202), Каменкович (Км Х.255) и Королев (Кр Х.289). Формулировки анонимного переводчика, Яхнина, Грузберга, Уманского и Рахмановой просто перефразировали оригинал. Рахманова, добавившая "как говорится", пожалуй, выбрала лучший из всех вариантов, который придает фразе некоторый привкус пословицы.
Рахманова: Но, как говорится, и самый дурной ветер приносит добрую весть (Р Х.210).
Анонимный переводчик: Впрочем, даже худой ветер иногда приносит добро!
Грузберг: Но даже дурной ветер способен принести добрую новость (Гр Х.238).
Яхнин: Но и плохой ветер приносит иногда хорошие вести (Я Х.ЗОЗ).
Уманский: Но все-таки нет такого дурного ветра, который не принес бы чего-нибудь полезного (У X.I 61).
Перевод Бобырь стоит особняком. Она единственная, кто не нашел ничего хорошего в новостях, принесенных ветром. Ее версия гласит:
Но все же эта весть — злой ветер, и он не принесет добра никому (Б Х1994.291).
Она права с точки зрения развития сюжета, но это резко изменило образ Короля эльфов. Он стал намного мудрее, чем подразумевалось из контекста.
Чтобы узнать мнение Толкина о мудром отношении к золоту Высоких эльфов, читателю следует обратиться к "Властелину Колец", где об этом говорится в восьмой главе второй книги ("Прощание с Лориэном"), в сцене, когда Галадриэль вручает подарок Гимли, незадолго до того, как Братство покинет Лориэн. Гимли поначалу вообще отказывается от подарка, говоря, что ему достаточно было видеть Владычицу галадрим и слышать ее нежный голос, но Галадриэль настаивает, и он просит одну прядь ее волос. Галадриэль удовлетворяет его просьбу со словами: