Он перевел взгляд на Милтана.
- Но ведь я извинился! Я же сказал, мне очень жаль! Чертовски жаль! Мне здесь так нравится. Столько лет я толстел и толстел. Стал жирный как бочка, черт побери! Я смеялся над всякими упражнениями, школами здоровья и дурацкими играми, в которых здоровенные верзилы, под стать небоскребам, бросаются мячиком и скачут верхом на лошадях, а тут я сам впервые в жизни начал заниматься до седьмого пота! Фехтовальщик я, наверное, негодный, но фехтование мне нравится! Мне наплевать, подпишет мисс Тормик бумагу или нет. Я хочу одного - чтобы мы с Милтаном остались добрыми друзьями!
Он повернулся к Карле.
- Мисс Лофхен! Я и вас хочу считать своим другом! Я знаю, мисс Тормик - ваша подруга, и я веду себя как последний болван. Да я и есть последний болван. Скажите, вы согласны фехтовать со мной? Я хочу сказать - прямо сейчас!
Кто-то тихонько заржал. Послышались смешки. Адвокат величественно молчал. Карла ответила:
- Я работаю у мистера Милтана, сэр, и делаю то, что он мне велит.
Милтан дипломатично заметил, что, мол, само собой разумеется, мистера Дрисколла не выгонят из школы, где он наконец обрел дело по душе. Я потихоньку растворился на заднем плане. К Нийе с тонкой улыбкой на устах приблизился неандерталец без подбородка - имени его я не расслышал светловолосый малый с тонкими губами и выступающим носом. Все время, что длилось разбирательство, он или стоял, или, чеканя шаг, ходил по комнате туда-сюда. Видимо, он сказал Нийе что-то приятное, а за ним то же самое повторил Дональд Барретт. Затем к Нийе, пройдя через весь кабинет, приблизилась миссис Милтан и дружески похлопала её по плечу, а потом подошел и Перси Ладлоу. С минуту они о чем-то поговорили, после чего девушка, оставив его, направилась в мою сторону.
Я ухмыльнулся ей:
- Что ж, превосходное представление. Надеюсь, вы ничего не имели против моего вмешательства? Ниро Вулф никогда не разрешает своим клиентам ничего подписывать, разве что чек об оплате его услуг.
- Да, конечно. Я подошла попрощаться. У меня сейчас урок фехтования с мистером Ладлоу. Спасибо, что пришли.
- У вас глаза блестят.
- У меня? Они всегда блестят.
- Что сказать от вас вашему папаше?
- Сейчас, думаю, ничего.
- Вообще-то вам не мешало бы забежать к нему, чтобы сказать "привет".
- Забегу как-нибудь. Ну, оревуар.
- Счастливо.
Развернувшись, она угодила прямо в лапы адвоката, который велеречиво извинился перед ней, а затем обратился ко мне:
- Можно узнать, как вас зовут, сэр?
Я назвался. Он повторил вслед за мной:
- Арчи Гудвин. Спасибо. Позвольте спросить, в качестве кого вы представляете мисс Тормик?
Я разозлился.
- Слушайте, - ответил я ему, - я совершенно согласен, что даже у адвоката есть право на жизнь, но я свято уверен: когда он откинет копыта, в его гроб не полезет ни один уважающий себя червь. Знаете - почему? Потому что его тут же заставят подписать какую-нибудь идиотскую бумажку. Если вы не заполучите подписи мисс Тормик на своей бумажонку, с вами случится припадок. Дайте-ка её мне.
Он по-прежнему сжимал в руке конверт, и, в ответ на мои слова, извлек из него документ и протянул мне. С первого взгляда мне стало ясно, что его "одна-две фразы" на деле обернулись целыми пятью абзацами, под завязку напичканными юридическими терминами. Я вынул ручку и над пунктирной линией внизу страницы вывел быстрым росчерком: "Королева Виктория".
- Вот, - сказал я, сунул ему бумажку и отошел прочь, пока он не успел опомниться. Напыщенные люди вообще туго соображают.
Кабинет почти опустел. Жена Милтана стояла возле письменного стола и разговаривала с Белиндой Рид. Карла Лофхен и остальные исчезли - наверное, девушка отправилась развлекать богатого толстяка, упражняясь с ним на рапирах. Или на эспадах. Доставая с вешалки свои пальто и шляпу, да и потом, блуждая по коридорам и выходя из здания, я размышлял о том, что, Дрисколл, должно быть, вознамерился стать классным дуэлянтом.
Мои часы показывали без четверти шесть. Вулф ещё наверняка торчал в оранжерее, и хотя он терпеть не мог, когда его беспокоили во время возни с орхидеями, я счел, что мой звонок к работе не относится - дело-то семейное, как-никак. Я заглянул в ближайшую аптеку, уединился в телефонной будке и набрал наш домашний номер.
- Алло, мистур Вулф? Говорит мистур Гудвин.
- Ну?
- Ну, я звоню вам из аптеки, расположенной на углу Сорок восьмой улицы и Лексингтон-авеню. Все в порядке. Фарс растянулся на целах три акта. Поначалу она, то бишь ваша дочурка, скорее скучала, чем волновалась. Потом один парень по имени Перси заявил, что она рылась в его пиджаке, а вовсе не в пиджаке Дрисколла. Причем искала не бриллианты, а сигареты. Судя по выражению её лица, для неё такой оборот событий оказался в новинку. В третьем акте появился сам Дрисколл с вытянутой физиономией и письменными извинениями. Оказывается, в его пиджаке бриллиантов не было и в помине. И ничего у него не украли. Он просто слегка ошибся. С кем не бывает? Очень и чертовски сожалеет. Так что я еду домой. Могу ещё добавить, что на вас она ни капельки не похожа, зато очень хорошенькая...
- Ты уверен, что все до конца прояснилось?
- Абсолютно. Все обожают друг дружку. Я бы, впрочем, не сказал, что для мне все ясно.
- Я поручил тебе два задания. Как насчет второго?
- Никакого просвета. Даже проблеска не видно. Полная безнадега. Народу там было, как сельдей в бочке, а потом, когда разборка закончилось, обе балканки уже отправились давать уроки фехтования.
- А кто такой этот Перси?
- Перси Ладлоу. Примерно мой ровесник и вообще во многом напоминает меня: учтивый, одаренный, с броской внешностью...
- Ты сказал, что моя... что она как будто скучала. Ты хочешь сказать она круглая дура?
- Вовсе нет. Я сказал только то, что сказал. Она совсем не проста, это верно, но дурой её не назовешь.
Тишина. Ни слова в ответ. Молчание так затянулось, что я в конце концов не выдержал:
- Алло, масса Вулф, вы ещё живы?
- Да. Привези её сюда. Я хочу её видеть.
- Я так и знал. Все верно. Чего ещё ожидать. Совершенно естественное желание, которое делает вам честь. Именно поэтому я, между прочим, вам и звоню - как раз собрался рассказать, как в ответ на мой вопрос, не передать ли что для вас, она ответила отказом; я сказал, что ей не мешает забежать хотя бы поздороваться с вами; она согласилась, что когда-нибудь так и сделает, но пока вынуждена отказаться, поскольку спешит скрестить шпаги с Перси...
- Подожди, пока она освободится, и привези сюда.
- Вы это всерьез?
- Да.
- Может, на руках её принести, или...
Вулф повесил трубку. Невежа.
Я зашел в бар с фонтаном, взял стакан грейпфрутового сока и, потягивая его, принялся ломать голову о том, как доставить её к Вулфу, не прибегая к насилию. Так и не придумав подходящего способа, я снова поплелся к ристалищу на Сорок восьмой улице.
В кабинете были только Никола Милтан и его жена. Когда я вошел, мне показалось, что она направлялась в сторону двери, но, увидев как я снимаю пальто и шляпу и вешаю их на вешалку, передумала. Я объяснил, что хотел бы повидать мисс Тормик, когда та освободится. Милтан предложил мне сесть в кресло неподалеку от его письменного стола, а миссис Милтан открыла дверцу большого стеклянного шкафа и принялась переставлять трофеи с места на место, хотя особой нужды в том не было.
- Я знаком с Ниро Вулфом, - вежливо сказал мне Милтан.
- Понятно, - кивнул я.
- Это поразительный человек. Блистательный.
- Пожалуй, я знаю одного малого, который с вами полностью согласен.
- Только одного?
- По меньшей мере. Его зовут Ниро Вулф.
- Ах вот оно что. Шутка. - Он вежливо посмеялся. - Но я убежден, что найдется ещё немало людей, которые разделяют мое мнение. Правда, Жанна?
Его жена издала иностранное восклицание, выражающее то ли удивление, то ли испуг.