— Ну вот, Оля, — сказала Олимпиада Семеновна. — У тебя — праздник. Сегодня ты встанешь на ноги. Пойдешь. На костылях. Но помни: ты должна быть так же осторожна, как человек, который впервые сел за штурвал самолета. Одно неосторожное движение — и может случиться несчастье. Упадешь, расшибешься. Вначале тебе будет очень страшно. Костыли, хоть у них на концах резиновые наконечники, с непривычки скользят по полу, разъезжаются. Ты пробовала когда-нибудь передвигаться на ходулях?
— Нет.
— И напрасно. Тем, кто ходил на ходулях, на костылях легче… Ну, в добрый час…
Она вышла за дверь и сейчас же вернулась с двумя костылями. По-видимому, она оставила их в коридоре, прислонив к стене. Она не хотела с ними сразу входить в палату. Она сначала предупредила меня.
С восторгом смотрела на меня Юлька, с интересом Наташа, Вика улыбнулась по-хорошему, подбадривающе. И сквозь большое наше окно в стене из соседней палаты все четыре девочки глазели на меня.
Олимпиада Семеновна освободила мою тяжелую, закованную в гипс ногу от стремени, на котором нога была подвешена. Я присела на кровати, поднялась на одной ноге, взяла костыли под мышки. И сразу же, как птица, просто полетела к двери. Без всякого страха. Я вылетела за дверь, а затем понеслась налево по длинному коридору в самый конец, к туалету. Я там еще ни разу не была, но хорошо представляла себе, где он находится. Как-то так неправильно построили эту новую больницу строители, что на весь наш длинный коридор только два туалета. Слева, в самом конце коридора, женский.
Олимпиада Семеновна спешила за мной и звала меня, но я не останавливалась. С первого дня, как попала я в эту палату, у меня была одна мечта: добраться до туалета. Не страдать из-за того, что нужно попросить судно. Не стесняться, не улыбаться мучительно из-за того, что его за тобой выносят. И я осуществила свою мечту. И те, кому покажется, что мечта эта очень незначительная и что радоваться тут нечему, пусть сами хоть раз в жизни попробуют, как это — пролежать месяц в кровати на спине с поломанной ногой, а потом уже высказываются.
Но вот когда мне уже нужно было выйти, я совсем не торопилась, я поняла, что Олимпиада Семеновна говорила совершенную правду. Так страшно мне стало на костылях, так высоко я вдруг оказалась, так разъезжались костыли, в стороны, что я просто испугалась. С костылями под мышками на одной ноге я запрыгала к умывальнику, вымыла руки едко и неестественно пахнущим земляничным мылом, обсушила руки под гудящей трубой электрической сушилки, допрыгала до окна, выходящего во двор больницы, и присела на низеньком подоконнике. Что делать дальше, я не знала. Снова стать на костыли я боялась.
До этого я ни разу не видела больничного двора с этой стороны. С моей кровати были видны только верхушки тополей. Какие-то ребятишки — первоклассники, второклассники? — играли на асфальте в классы. Прыгали на одной ножке, подталкивая носком туфли «биток» — плоский обточенный кусок кирпича.
Я подумала, что с поломанной моей ногой я теперь не скоро, а может быть, уже и никогда, не поиграю в классы. И тут же сообразила, что я и так уже не стала бы играть в классы, — это игра для маленьких. Взрослые в нее не играют. И — странное дело! — я где-то читала, что археологи при своих раскопках установили: в классы играли еще в древней Шумерии, значит, еще до египетских пирамид, до греков, до римлян. Я плохо помню, когда была эта Шумерия, но, кажется, чуть ли не семь тысяч лет тому назад. Игре в классы специально не обучали. Играют в нее ребятишки, начиная с четырех-пяти лет и кончая десятью — двенадцатью. Выходит, что на протяжении семи тысяч лет дети в этом возрасте передают следующему поколению ребятишек такого же возраста приемы и правила этой игры, и приемы эти и правила были одинаковыми у детей древнего Вавилона и сегодняшних эскимосов? Как это могло получиться?
Я решила, что поговорю об этом с Володей. Может быть, ему захочется вместе со мной решить эту историческую загадку. Но я представила себе лицо Володи его светлые, должно быть, мягкие усы, и как он улыбнется весело и чуть смущенно и скажет рассудительно: «А какое это может иметь значение?», и все это в самом деле сразу потеряет всякое значение, и решила, что сама расскажу Володе о том, как и почему разрушались царства и города, а игра эта сохранилась. В классы.