Воронцов и Богдан вышли из кабинета.
– Да, Полкан сегодня не в духе, – сказал Богдан сочувственно.
Полканом он называл Кочемасова. Того звали Павел Константинович, если сокращенно – Пал Константиныч, и если и отчество подсократить, то как раз Полкан и получался. Воронцов скрипнул зубами. Такого унижения он давно не испытывал.
– Брось, – посоветовал Богдан. – Забудь. Просто он мужик очень жесткий.
«Не жесткий, а просто сволочь», – хотелось сказать Воронцову, но он не осмелился – замечал иногда, что Богдан Кочемасову нашептывает. Ему даже временами казалось, что Богдан специально и приставлен за ним, Воронцовым, присматривать.
Вошли в лифт, Богдан нажал кнопку первого этажа.
– Сейчас поедем в «Лас-Вегас», Шурик, – сказал он. – Водочки попьем – и все забудешь. Мало ли в нашей жизни огорчений. Да, а что это там Кочемасов про друга твоего говорил? – полюбопытствовал он.
– Про какого друга?
– Зубков, что ли, его фамилия? Что за человек?
– Это тот, который на три миллиона «зеленых» насобирал кредитов, отправил их за кордон и сам туда уехал, – неохотно пояснил Воронцов.
– И с концами, – вспомнил эту историю Богдан. – Да-да, было дело. Молодец кореш, своими руками кует собственное счастье. Он тебе не говорил перед отъездом, где собирается осесть?
– Да не знал я ничего! – взорвался Воронцов. – Для меня самого его исчезновение как кирпичом по голове!
– Ну-ну, не кипятись, – сказал примирительно Богдан.
Двери лифта открылись.
– В «Лас-Вегас», – сказал Богдан. – Я вижу, что ты в горячке и на подвиги готов. А там водочки попьем…
Они как раз проходили мимо дежурного милиционера.
– Хорошо водочки попить, а? – обратился Богдан к милиционеру.
Сержант опешил от такой наглости и на всякий случай сделал страшные глаза.
– Во, точно я сказал, – определил Богдан. – Там тоже живые люди, Шурик, – в милиции-то.
На улице они сели в богдановскую машину.
– Командуй, шеф! – усмехнулся Богдан и завел двигатель.
– В «Лас-Вегас»! – зло бросил Воронцов.
– Вот это я понимаю. Вот здесь ты молодец.
Глава 3
О «Лас-Вегасе» Воронцов не слышал ничего хорошего и поэтому никогда прежде в этом ресторане не бывал. Чутье его не подвело, оказывается: в полутемном зале ресторана сидели крепкие ребята с бритыми затылками, и все они были как на подбор – такие лица Воронцов не раз видел на милицейских стендах. Неприветливое место. Но Богдан был здесь своим. У него обнаружилось неожиданно много знакомых, и едва ли не с каждым из сидящих за столиками он перебросился хотя бы парой фраз.
Откуда-то из полумрака зала вынырнул официант с плутовской физиономией, доброжелательно пропел:
– Давненько не видно было вас, Богдан Батькович.
– То-то ты соскучился, я вижу, – усмехнулся Богдан. – Организуй как обычно, только сегодня нас двое.
– Понял, – расшаркался официант и растворился в полумраке.
Сели за свободный столик. Воронцов осмотрелся – без особой опаски, но с настороженностью.
– Классное место, – сказал Богдан.
– Вертеп, – возразил Воронцов. – Рожи у всех бандитские.
– Не обижай понапрасну людей, Шура. Все они – уважаемые члены общества. И у каждого, заметь, есть трудовая книжка.
– Большинство из них работают воспитателями в детском саду, – съязвил Воронцов. – А некоторые поют в хоре.
– Зачем же в хоре? Кто в охране служит, кто еще где.
Большинство, конечно, относилось ко второй категории – к тем, кто служит «еще где». Мальчики-рэкетирчики.
Официант принес бутылку водки, пиво и закуску. Богдан разлил водку по рюмкам.
– Встряхнемся, Шура, – предложил он. – А то ты что-то совсем плохо смотришься.
Выпили. На эстраде музыканты с тоскливой обреченностью людей, проделывающих одно и то же ежедневно, настраивали инструменты.
– Бэлла надо было сюда привести, – хихикнул Богдан. – То-то была бы потеха.
Воронцов невесело усмехнулся: да, Бэлл здесь испытал бы немалое потрясение. Русская мафия гуляет – так ему представилось бы все происходящее. Зрелище не для слабонервных. Было бы о чем рассказать на родине.
– Устроим ему, а? – воодушевился Богдан. – Сегодня он вывернулся, не прочувствовал, а я его так хотел накачать. Вывезем его на природу, водочки возьмем, я ему подругу прихвачу…
– Он улетает завтра, – напомнил Воронцов и засмеялся. – К счастью для него. Он тебя боится, Богдан.
– Меня бояться не надо, – повел плечами Богдан. – Меня надо уважать.