— Он милый, правда? Лучшего отчима для Джонни и пожелать нельзя.
— Ми-и-илый? — с сарказмом переспросил Паркер. — Неужели ты клюнула на всю эту чушь насчет «тициановских» волос? — Он расхохотался и добавил еще более язвительным тоном: — К тому же твои волосы совсем не похожи на тициановские, они у тебя каштановые.
— Как шерсть твоего старого пони? — дерзко уточнила Девон.
Может, сравнение с женщинами с полотен Тицана и впрямь было не точным, зато «тициановские» звучало куда поэтичнее, чем «каштановые».
Паркер задержал взгляд на ее макушке. Как же ему хотелось пропустить эти мягкие шелковистые пряди между пальцами! Он даже поднял руку, но почти сразу опустил, подумав, что сейчас не самый подходящий момент для импульсивных жестов.
— Твои более блестящие. А Клайв — просто ловкий льстец. Ай-ай, Девон, я и не знал, что ты так наивна!
— Уж не хочешь ли ты сказать, что я настолько уродлива, что меня и похвалить нельзя искренне?
Она подошла к зеркалу и, подбоченясь, критически осмотрела свое отражение. На бледном лице, обрамленном пушистыми каштановыми волосами, выделялись огромные синие глаза. Несмотря на то, что после разговоров с Сарой Девон всегда чувствовала себя этакой матроной средних лет, выглядела она даже моложе своих двадцати семи.
— Да ты просто рассердился, потому что он тебя сразу раскусил!
— Я имел в виду, — раздраженно уточнил Паркер, — этот тип прекрасно понимает, что ты при желании можешь очень сильно осложнить ему жизнь, вот и пытается тебя задобрить. И ему это удалось, однако, если он и дальше будет продолжать в том же духе, у него возникнут проблемы с Сарой. Она позеленела от ревности, и я ее не упрекаю.
— Ты ее не упрекаешь? — недоверчиво переспросила Девон. — Ушам своим не верю! Я, знаешь ли пока не настолько истосковалась по мужскому вниманию, чтобы растаять от нескольких лестных слов! Я всего лишь высказала беспристрастное наблюдение.
— Беспристрастное, как же!
— Да, черт возьми, я более объективна, чем ты! Что это ты хмуришься?
— Да вот пытаюсь понять, как у тебя язык повернулся назвать Сару «мамочкой» при Джонни.
Интересно, он на самом деле бестолковый или притворяется ей назло? — подумала Девон.
— Но она же и есть его мать! Это не секрет!
— Ты хочешь сказать, что Джонни знает? — Паркер нахмурился еще сильнее.
— Конечно. То есть он понимает это, насколько может понять ребенок его возраста. Мне бы и хотелось быть его матерью, но ведь это не так. Я не настолько эгоистична или глупа, чтобы лгать ребенку! — с жаром воскликнула Девон. — Если кто-то принимает меня за мать Джонни, я никогда не разубеждаю, но если меня спросят напрямик...
— То есть если бы я спросил?..
— Я, конечно, тебе ответила бы. Но ведь ты не спрашивал. Насколько я помню, за последние два года мы с тобой вообще мало общались.
Девон впервые видела, как Паркер растерялся, не находя слов. Наконец он взорвался:
— А ты чего ожидала?!
— Будь любезен, говори потише.
Куда там!
— Если ты согласна шептать в своем доме, — продолжал кипятиться Паркер, — то я не собираюсь!
— Будь этот дом твоим — ради Бога, ори сколько угодно. Но он мой, хотя ты ведешь себя так, словно ты здесь хозяин.
Паркер небрежно отмахнулся.
— Твой дом, мой дом, разве в этом дело? Дело в том, что ты даже не сказала мне, что беременна! И это притом, что я считался твоим лучшим другом!
— Наверное, я не сказала тебе потому, что никогда не была беременной. Не моя вина, что ты поспешил вынести мне приговор.
Паркер со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
— Нет, вы только подумайте! Я пытался поддержать тебя, а ты меня словно холодной водой окатила. Помню, ты улыбнулась этой своей покровительственной улыбочкой, от которой я сразу почувствовал себя никчемным, и спряталась за бутылочкой с молочной смесью!
— Но ты и есть мужчина и от тебя мало толку.
— Однако сейчас ты уже не спрячешься от меня за детской бутылочкой.
— Это угроза? — Девон воинственно вскинула голову.
Она с ужасом услышала в собственном голосе хрипловатые нотки, из-за которых вопрос превратился в приглашение.
— Нет, не угроза, просто наблюдение.
— В таком случае, лучше держи свои наблюдения при себе, а заодно и руки. Не знаю, что за игру ты ведешь...
— Знаешь, я все гадал, почему ты не кормила ребенка грудью.
Задумчивый взгляд Паркера остановился на упомянутой части тела. Девон инстинктивно захотелось прикрыться руками, она сдержалась, но для этого ей понадобилось напрячь всю волю. Девон вздохнула.
— Ну вот, теперь ты знаешь.