— Не дерзи, Фоксмур. Черт, ты прекрасно знаешь: всё, что случилось с Луизой — это твоя вина. Я говорил тебе, не стоит заставлять её верить в то, что ты на ней женишься. Разве я не говорил, что следует найти иной способ, а ты меня не послушал?
Очевидно, они будут продолжать эту дискуссию, независимо от желаний Саймона. Закрыв дверь библиотеки, он оказался лицом к лицу с королём.
— Вы дали мне невыполнимое задание. Ухаживать за ней, не ухаживая. Уговорить её пойти со мной одну, чтобы вы с ней могли встретиться, но не говорить ей зачем, — он перевёл дыхание, пытаясь успокоиться. — Я не могу выполнять ваши замыслы, оставаясь в стороне.
— Я думал, ты поведешь себя как истинный джентльмен.
С Луизой, чей чувственный рот преследовал его в мечтах даже тогда?
— Даже у меня есть предел.
Георг оценивающе взглянул на Саймона.
— Она сильно отличается от той молодой женщины, которую ты тогда знал, ты так не думаешь?
Резкая смена темы заставила его быть ещё более осторожным. Такой путь вел на зыбучие пески.
— Я не могу сказать. У нас едва ли было время поговорить.
— Она более свободна в обществе, более уверенна, — он нахмурился. — Слишком уверена, если на то пошло.
— Неприятности в раю, Ваше Величество? — сухо сказал Саймон.
Георг бросил на него сердитый взгляд:
— Я полагаю, твоя сестра рассказывала тебе об этом.
— Мы с Региной не обсуждаем Луизу.
Король стал прохаживаться.
— Это своенравное дитя доводит меня до безумия. Она отвергает любого поклонника, говорит, что никогда не выйдет замуж. Сначала я не верил ей, но ей уже двадцать шесть, а возле неё до сих пор нет мужчины.
Он пронзил Саймона суровым взглядом.
— А тут ещё её деятельность. Я не возражал, когда она оставалась в этой треклятой школе вдовы Харрис, давая девушкам советы, как вести себя при дворе. Я считал, что это её займет, так как Луиза очень тяжело восприняла смерть моей дочери Шарлотты, так же как и все мы. Но теперь она связалась с реформаторами и торопится попасть в Ньюгейт.
— В тюрьму? — сказал он, удивляясь самому себе.
— Точно. Она и её Лондонское женское общество направляются вместе с теми квакерами из Ассоциации за улучшение условий женщин заключенных в Ньюгейте, чтобы оказать помощь.
Это поразило его. Луиза никогда не производила впечатление человека, добивающегося реформ, и менее всего — таких неприятных реформ.
— И её брат позволяет это?
— Дрейкер одобряет, будь он проклят. Даже позволяет Регине ехать с ней. Этот глупец думает, что это для них благо, потратить свое время на что-то «полезное» и «достойное».
Саймон пожал плечами:
— Благотворительность — это освящённое веками времяпровождение для леди.
— Для незамужних? Чьих нежных умов еще не коснулось распутство, свидетелями которого они там могут быть?
Саймон содрогнулся, вспомнив свой визит в Ньюгейт несколько лет назад. Да, король прав. Обитатели вели себя немного лучше животных. И представить Луизу там…
Но это его не касалось.
— И когда Луиза не спешит в Ньюгейт, она и её Лондонская женская организация добывают деньги для Ассоциации.
— Вот почему она беседовала с леди Трасбат.
— О, ей нужны не только деньги от леди Трасбат. Она хочет, чтобы эта нелепая легкомысленная дама присоединилась к Лондонской женской организации для того, чтобы… — Георг внезапно остановился.
Саймон прищурился:
— Для того чтобы что? Что такого, если леди Трасбат присоединиться к благотворительной группе Луизы?
Король посмотрел в сторону.
— Ничего. За исключением того, конечно, что они суетятся вокруг заключенных.
Несомненно, это было не то, о чем беспокоился король. Не то, что имело значение.
— Почему времяпрепровождение вашей дочери, возможно, может касаться меня?
Пристальный взгляд Его Величества снова обратился к нему.
— Ты всё ещё питаешь страсть к Луизе? — Саймон напрягся и Георг поспешил добавить. — А если я скажу, что ты ещё можешь её заполучить?
Вниз по спине Саймона прокатилась нервная дрожь, которую он безжалостно подавил. Это была ловушка.
— Я уверен, у Луизы будет твёрдое мнение на этот счет.
— Возможно, если она узнает. Но я подразумеваю, что эта договорённость останется между нами.
Саймон был вынужден сделать глубокий вздох.