ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ, последний. - Извините, - душное пространство палатки, муравей на носу спящей Олеси, еле слышный простуженный шёпот, - кажется, я заболела. - А я тебя предупреждала - оденься! Нет, как же Андрейка без тебя! - отвечаю злобным шёпотом, пытаясь дотянуться до аптечки. - Маш, кто там? - Мисс Незамерзайка. - Кладу руку на лоб, свечу в горло фонариком. - Вот тебе таблетки, иди к костру греться. - Мне... больно говорить. - Ну не говори! - А можно мне другого доктора? - хихикает Олеся у меня за спиной. Я забираюсь обратно в спальник, краем глаза отслеживая перемещения муравья. - Девочки, доброе утро, - Артём приветливо улыбается, - а вы не хотите блинчиков испечь? - Блинчиков? - я тупо смотрю на него, - а у нас есть... сковорода? - Есть! Ещё мука, масло, сахар, соль и сгущёнка! - А яйца? - Какие яйца? - Давайте, мы вашим девочкам инструктаж проведём! - находит компромисс Олеся. Вожатый радостно кивает и уходит к своей палатке. - Вставай, Маш, они так и будут ходить. Первым делом мы обходим палатки в поисках заболевших - ночевка в мокрых спальниках не самое оздоровительное мероприятие. Температура только у Полины, две девочки кашляют, мальчишек хоть в космос отправляй. Мы сгоняем простуженных к костру, поручаем дежурным приготовить чай, проверяем белье и кроссовки - вещи сухие, обувь целая, только подошвы подплавились - спускаемся к реке умываться. Я стою по щиколотку в воде, полоская горло, из кустов вываливается пацан - самый мелкий в нашей бригаде: - Где здесь туалет? Мне становится смешно. - Ну вы прям как лоси на рельсах! Да везде! Это называется свобода, малыш! Возвращаемся к стоянке: дежурные сварили кашу, девочки (тут у Олеси на лице высвечивается символическая табличка "No comments") жарят блины, придерживая сковородку на огне. - А как там наш дед? - вдруг вспоминаю я. Ночью никого рептилоиды не беспокоили, и мы про него совершенно забыли. - Ушёл на вершину, - докладывает ночной дозор, - сказал, на скалу полезет. - Без снаряги? - У него баллон есть, - напоминает Олеся, - взлетит на реактивной тяге. Андрей объявляет операцию по уничтожению лишней еды, ребятня носится по палаткам, вытряхивая из рюкзаков печенье и консервы, мы уходим фоткаться: на поваленном бревне, в кустах, по колено в речке, между корнями дерева. Там я и обнаруживаю на себе клеща. И ещё одного - на Олесе. - Маш, не переживай, я этих клещей в Архангельске штук двести наловила! Сейчас вытащим! Извлечь клеща целым - искусство, требующее ловкости рук и зоркого глаза. Петля накидывается на шею и выкручивается против часовой стрелки, чтобы не оставить под кожей хоботок - мёртвого клеща СЭС не примет. - Теперь у тебя свой ручной клещ! - Олеся торжественно упаковывает насекомое в контейнер для линз, - живой! На поводке! Дети с любопытством наблюдают за нашими манипуляциями. - А нам такого? - Не надо вам такого. Вас пусть на заставе осматривают. У вас там по любому целый зоопарк. У костра пир горой - нас угощают горячими блинами и сосисками на углях. Я сижу у палатки, держа в одной руке блинчик, а второй рисую зелёное солнышко на коленке пострадавшего. Дети, как муравьи, носятся вокруг костра с рюкзаками. Удар. Грохот. Эхо взрыва разносится по ущелью, я инстинктивно падаю носом в траву. "Камень взорвался!" - восторженно вопят мальчишки. Олеся круглыми глазами смотрит на костёр, потом на меня. - Маш, тебе не кажется, что многовато взрывов для одного похода? - Пострадавшие есть? - для проформы уточняю я, поднимаясь с земли. - Никак нет! - Ну, слава Богу. Однако на этом взрывоопасные приключения не заканчиваются. Бутыль с маслом никак не хочет уничтожаться, не смотря на блиноиспекательную операцию, и мальчишки не придумывают ничего лучше, чем вылить её в костёр. - Андрей, тент! Мы заливаем пламя водой, кое-как спасая брезент от возгорания. - Олесь, ты когда-нибудь бегала к реке с горящим тентом? - Как-то не приходилось. - Ты мне скажи, мы будем правду в отчёте по практике писать? - Вымораживали змей, попали под артобстрел горящих камней, пекли блинчики на костре, устроили лесной пожар? Маш, не смеши меня. Мы собираем рюкзаки и выходим из леса к тропе. Три часа спуска проходят легко и незаметно. Я вылавливаю детей из кустов, торможу мальчишек, несущихся в пропасть, рассказываю Олесе профессиональные анекдоты. На последних шагах спуска не удерживаю равновесие и шлепаюсь в грязь вместе с рюкзаком. Отмываюсь, пока переползаю вброд ручей. На ходу накладываю повязку "крестик" на вывихнутую руку, даже не соображая, что делаю. И только на привале возле реки понимаю, как сильно устала. Чистая горная вода с голубоватым оттенком весело журчит по камням. Возле дороги одиноко стоит матерчатый рюкзак вчерашнего деда. И никого. - Он все-таки взорвался, - тихо говорит Олеся и снимает кепку. - Да не, тут бы полгоры снесло, - сомневаюсь я. Через полчаса мы выходим в село. Сидим на остановке, вытянув ноги, односложно отвечаем на вопросы местных жителей: "что это?", "откуда?", "зачем столько детей?" Андрей вызванивает заставу, вызывает на себя автобус, затем отправляется на разведку и находит магазин. Молча хрустим чипсами, запивая лимонадом. - Если что, мы этого не видели, - предупреждают вожатые. Мне становится смешно. Им можно пить воду из реки и жарить на костре сосиски четырёхдневной давности, а "Тархун" из местного сельпо роспотребнадзор запрещает. К остановке подъезжает автобус с эмблемой Орленка на кузове, мы радостно бросаемся в салон. - Это за Комсомольским. - Водитель безжалостно захлопывает перед носом дверь. - Комсомольский? А они вообще были? - удивляется Андрей. - Видимо, на Семашхо заночевали, в дождь не пошли. - Вот их сейчас и заберут на машине. А мы... - А мы - молодцы. - Твёрдо заключает Олеся. Внезапно из кустов появляется знакомая лысина и скандинавские палки. - О, ребята! Автобус ждёте? А я на Два брата поднялся, такая красота! Я даже оттуда вас слышал, вы там лес что ли валили? Мы молча смотрим, как дед бредет по улице, привлекая внимание местных двортерьеров, заходит в магазин, выносит оттуда буханку хлеба и по грунтовке удаляется обратно в горы. - Во даёт! - наконец, обретает дар речи Олеся. Возвращается полупустой автобус с детьми, "комсомольцы" радостно машут нас руками, Артём швыряет пустую бутылку им вслед. Через час приезжает и наш автобус, мы загружаемся и, наконец-то, ловим сеть. Олеся дозванивается до старшей. - Да, все нормально, пострадавших почти нет. С клещом что делать? - Клещ? А что с ним? - Заболел. - Мрачно сообщаю я. - С себя сняли, живой. - Терпеливо объясняет Олеся. - Сидит в коробочке. Его как, в СЭС? - Да выкиньте вы его! - Это как? - Район не эндемичный. - Успокаиваю я. Это потом мы узнаем, что в медпункте наши коллеги отловили уже два инфицированных экземпляра. - Докладывайте, что у вас там еще? А затем на нас, отвыкших от бюрократии, идиотизма и прочих атрибутов цивилизации, выливается поток критики. Почему вернули аптечный рюкзак, специально предназначенный для транспортировки медикаментов? Почему не организовали эвакуацию пострадавшего? Почему дети простудились? И, самое главное, почему промокла аптечка? - Дождь же был сильный... - вяло отбивается Олеся. - Надо было загерметизировать! Я ЖЕ ДАЛА ВАМ БЛЕВАТЕЛЬНЫЕ ФАЙЛИКИ! Немая сцена. Занавес.