ДЕНЬ ВТОРОЙ. Я просыпаюсь счастливой и отдохнувшей под оглушительный щебет воробьёв, вопящих о свершившейся катастрофе. Выползаю из палатки, чтобы своими глазами лицезреть последствия ночного дежурства: догорающий костёр, картофельная кожура под ногами, абсолютно чёрная посуда, и чёрные дети пытаются приготовить завтрак. - Что здесь произошло? - Это все Саня! - Что Саня? Ты придумал попкорн на огне жарить! Ах вот оно что. Из палатки выползает Андрей, его состояние лагеря совершенно не смущает. - Чего сидим, кого ждём? Бегом за водой на родник! Клмншки сами отмывайте, чтоб к концу похода чистые сдали! Несмотря на все организационные и трудовые усилия, позавтракать нам удаётся только спустя три часа. Андрей помешивает пшенную кашу в котелке, ругаясь на рукожопов, которые даже сгущёнку открыть не могут. Мы привычно делим завтрак с Саньком и его другом, имя которого я никак не могу запомнить. - Можно спросить? - миниатюрное личико, взгляд из-под длиннющих ресниц направлен на Олесю, - это ваша дочка? Мы переглядываемся и начинаем смеяться. - А ты как думаешь, сколько нам лет? - Ну вам где-то 35, Маше наверно 13. Я продолжаю хохотать, Олесе совсем не смешно. - Ну что, как наши больные? - Саныч лично удостоил медпункт визитом. - Жить будут, но недолго, лет сто. - Рапортует Олеся. - Ага, - рассеянно кивает начальник, - я че хотел уточнить. Как там наш сюрприз с пороком сердца? - Каким пороком? - по лицу Олеси видно, что сейчас порок хватит ее. Я вспоминаю цианотичные губы и мокрое от слез лицо. - А почему... - А вот так. - Понятно. После завтрака часть народа отправляется на очередную экскурсию, мы уклоняемся под предлогом неотложной помощи заболевшим. - Маш, у нас, кажется, и градусника нет. Тут и без градусника все понятно. Прикладываю ладонь ко лбу, осматриваю зев. - Таблетку парацетамола, полоскать солью и йодом и домой. - Я не... - Рита, объясни ей. Тайга начинает уговоры, мы переходим к следующему кейсу. Тоже обострение хронического тонзиллита, тоже домой. Отделив больных от здоровых, с чувством выполненного долга удаляемся фоткаться. По возвращении нас ожидает пара больных животов. Дротаверин и полисорб обоим. Саныч снова уточняет обстановку. - Явления пищевой токсикоинфекции, - докладывает Олеся, - что-то съели. - Нечего тут есть, все свежее, - ворчит Саныч. Домой, всех домой. Между тем, наступает время обеда. Андрей руководит приготовлением гречки с тушенкой, Фотосинтез с другом забираются на поваленное дерево. - А вот не слезешь оттуда, пока не прокукуешь час, - мстительно заявляет вожатый. - Какой час? - меня этот вопрос очень интересует, так как я сижу рядом с ними. - Часы с к-кукушкой видели? Час скоро, куковать надо. Да без проблем! Ждём 4 минуты и в три глотки орём "ку-ку!" Вожатый одобрительно кивает и возвращается к котелку. Во время обеда к нам подбираются мальчишки. - А вы, правда, на скорой работаете? - Н-ну. - А расскажите что-нибудь. И Олеся начинает травить байку про сбежавшего покойника. Я эту историю слышу уже в третий раз, что не мешает снова отдать должное харизме рассказчика. - Как-то выезжаем мы на вызов "попытка суицида, повешенный". Район происшествия - Безымянка. А, вы ж не самарские. В общем, нехороший район, криминальный. Подьезжаем к бараку, паркуем скорую, и тут в аккурат дверь открывается и оттуда выбегает мужик в кровище, на шее петля и мчится куда-то в закат. Следом за ним - амбал в одних трусах с криком "лови эту с...ку!", а за ним - баба растрепанная на босу ногу и орёт "держи эту мразь!". Ну, мы стоим, ждём. Вскоре баба и амбал возвернулись и рассказывают предысторию всей комедии. Жила себе мать-одиночка со своим любовником, и был у неё, как водится сын-наркоман. Пришёл он как-то к мамке за деньгами для дозы, она возьми и откажи. Сынуля, недолго думая, взял и повесился. Правда, ненадолго. На кухню спустя некоторое время заявился её любовник и, увидев висящее тело, немедленно перерезал петлю. Тело рухнуло, по пути зацепившись за шкаф и разбивши голову о плиту, и легло неподвижно посреди помещения. Амбал, не растерявшись, принялся хлестать его по щекам. Тело сначала не хотело оживать, а затем, поняв, что так просто от него не отстанут, восстало из мёртвых. Амбал между тем, руководствуясь интуицией и сериалами про врачей, совершил прекардиальный удар, сломав пациенту ребро. Самоубивец неблагодарный оказал сопротивление, и получил нехилый удар в челюсть. Тут парень, понял, что пора сматываться, и в чем был, выскочил за дверь. Дальнейшую картину мы уже непосредственно наблюдали. Я - фельдшер, человек подначальный, звоню врачу и докладываю. "Олеся, - говорят мне, - он недавно повесился, у него шок. Надо его догнать". Мы тут же заводим мотор, погрузили в машину мать и её амбала и тихонечко, значит, крадемся по дворам в предрассветном тумане. Тут водитель затормозил, показывает на мужика, тихо в скверике употребляющего: - Он? - Да не похож! - Похож-похож! Ща выясним. И значит, вылезает, подходит к нему сзади, тихонечко трогает за плечо. Мужик разворачив