Проклятье. Меня одурачили.
Вигго неспешно идёт в мою сторону, и на чертах его лица тоже отражается удивление. Та же синяя бейсболка, ещё более потрёпанная, чем в прошлом году. Ещё одна футболка, на сей раз небесно-голубая, и на ней нарисовано тако, только вместо начинки — обложки исторических любовных романов с обнимающимися парочками в одежде эпохи регентства. Сверху надпись: «Любовные романы я люблю такими же, как тако: экстра пикантными».
Я поднимаю взгляд к его лицу, и наши взгляды встречаются. В уголках этой яркой улыбки есть нечто натянутое, подобное шторму, назревающему на краях солнечного неба.
Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Мне ненавистно, что я продолжаю натыкаться на него при таких обстоятельствах: Вигго в своей среде, расслаблен; я на незнакомой территории, захвачена врасплох. Мне ненавистно то, что я заметила в его улыбке нечто хрупкое, указывающее, что он не особенно рад встрече со мной. И ещё сильнее мне ненавистен тот факт, что мне не всё равно.
— Таллула Кларк, — он останавливается в полуметре от меня, держа руки в карманах. — Чем я обязан такой чести?
— Мне сказали, что сегодня вечером состоится большое открытие твоего магазина, — я скрещиваю руки на груди, сердито глядя мимо него на мою сестру, которая стоит в другом конце магазина. Она снова прячется за книгу Зигги.
Вигго оборачивается через плечо, проследив за моим взглядом, затем поворачивается обратно, глядя на меня. Его улыбка теплеет. Он в восторге от этого.
— Ооо, славно они тебя подловили.
Я сверлю его сердитым взглядом.
— Рада, что ты считаешь это забавным.
— А знаешь, Таллула, я правда считаю это забавным, — Вигго тянется мимо меня к двери, преграждая мне путь своим телом, пока он её закрывает. Он близко. Так близко, что я могла бы сжать в кулаке ткань его футболки и притянуть ещё ближе.
Если бы хотела.
А я не хочу.
Я смотрю на него снизу вверх, выгибая бровь.
— И почему же?
— Потому что ты раздражена тем, что оказалась на моём супер-маленьком открытии, хотя кажется, всё равно планировала прийти на официальное открытие магазина. Так что ты пришла, когда здесь на пару десятков людей меньше, упс, — он пожимает плечами. — Ты всё равно здесь, и тут полно хороших книг для просмотра, ещё осталось немножко закусок, если ты голодна, есть люди, с которыми тебе, похоже, понравилось общаться, если судить по вашей последней встрече. Так почему бы тебе не... насладиться этим? Или тебе так неприятно находиться в моём присутствии?
Я сглатываю.
— Я не нахожу твоё присутствие... неприятным.
Он скрещивает руки на груди, глядя на меня.
— Тогда почему я не слышал от тебя никаких новостей целый год после той встречи в шалаше прошлой весной?
Моё нутро сжимается. Немного от чувства вины, немного от виноватого удовольствия, потому что Вигго реально выглядит обиженным из-за того, что я не воспользовалась его приглашением и ни разу не пришла.
«Я не приходила, — мысленно отвечаю я ему, — потому что переживала тяжёлое время. Потому что мне надо было наладить свою жизнь и позаботиться о себе. Но я думала о тебе. Я желала тебе удачи. Я чувствовала, что ты тоже желаешь мне удачи».
Переступив с ноги на ногу, я заправляю в пучок прядь выбившихся волос.
— Я переживала большой стресс, много переезжала, много чего происходило с книгой, с... личными вещами. Из меня получилась бы не лучшая компания.
Что-то на лице Вигго меняется. Смягчается. Он прислоняется к стене, склоняет голову набок, всматриваясь в мои глаза.
— Ты могла бы прийти, выговориться, пожаловаться. Я бы послушал. Может, вручил бы тебе кисточку и заставил красить стену, пока ты жалуешься, но я бы всё равно выслушал.
Моё сердце сильно стучит в груди. Как мне на такое ответить? Как мне сказать ему, что никто никогда не делал для меня такого? Не предлагал стать для меня безопасным местом, где я смогу расклеиться? Должна признать, я даже не уверена, что знаю, как расклеиться; я только продолжала переть вперёд и стирать себя в порошок.
— Обмен получился бы не очень честным, — тихо говорю я ему. — Маляр из меня хреновый.
Его губы изгибаются в улыбке.
— Неважно. Так и поступают друзья, Лулалу.
Лулалу. Двенадцать месяцев никто не называл меня этим дурашливым именем или какими-то другими дурашливыми именами. Мне ненавистно осознавать, что я скучала по этому.
— И я тебе напомню, — добавляет Вигго, опустив голову и тем самым уменьшая часть нашей колоссальной разницы в росте. Его голос звучит мягко, его тепло шёпотом обдаёт мою кожу, вызывая мурашки. — Согласно Семейному Кодексу Бергманов, мы с тобой друзья с тех пор, как мы обменялись секретами.
Я смотрю на него, воюя с самой собой. Почему он такой тёплый со мной, когда я так холодна? Почему он мягкий, когда я резкая? Почему я испытываю этот странный порыв опустить свои щиты, послать всё к чёрту и насладиться тем извращённым удовольствием, которое я получаю от его проделок, его энергии, его игривых, поддевающих шуток?
На протяжении двенадцати месяцев я силилась выйти из двух своих состояний по умолчанию: грусть и стресс. Неужели так ужасно будет хоть на один вечер позволить себе насладиться этим? Неужели так сокрушительно будет расслабиться и провести время с его большой причудливой семьей, которая приняла мою сестру в свои объятия, заставила её почувствовать себя любимой и защищённой в такой манере, в которой это никогда не удавалось моим родителям и моей семье в целом? Неужели так плохо будет, если я впитаю немного времени с этим прекрасным (пусть и излишне бородатым) мужчиной, который, похоже, видит во мне что-то, к чему стоит потянуться, даже когда я закрываюсь, даже когда я рявкаю, даже когда я сама понятия не имею, что это такое?
— Что ж, тогда, друг, — говорю я ему, снимая свою куртку-бомбер, — почему бы тебе не устроить мне большую экскурсию?
***
— Это Лиза, — Вигго показывает на ещё одно растение — элегантный ажурный папоротник. Я не эксперт по комнатным растениям, но даже я узнала его. — И последняя, но не по важности — Беверли, — он любовно похлопывает по керамическому горшку с впечатляюще высоким и здоровым с виду растением с гигантскими листьями, у которых волнистый край.
— Что это? — спрашиваю я.
— Я же говорю, Беверли.
Я закатываю глаза.
— Да, я расслышала имя. Какое это растение?
— О, — он улыбается. — Фикус лировидный.
— Хмм, — я мягко дотрагиваюсь до листа, провожу пальцем по корешку. — Мне нравится.
На его щеках расцветает румянец. Вигго разворачивается и показывает за меня.
— Дальше сюда.
Мы обошли весь магазин, кроме передней его части, напротив уголка чтения, где в стороне от остальных стоит ещё один ряд книжных шкафов. Чёрно-белая аласки, похоже, весьма преклонных лет, спит на собачьей лежанке у основания шкафа, и рядом стоит миска воды. С потолка над спящим животным свисают и другие растения — воздушный сад из листьев и лиан, где оттенки зелёного варьируются от фисташкового до насыщенного нефритового.
Вигго останавливается, затем разворачивается обратно лицом ко мне. Он выглядит озадаченным.
— Что такое? — спрашиваю я.
— Ты не посчитала странным, что я дал имена всем своим растениям.
Я пожимаю плечами.
— Ты источаешь явный вайб папочки-растениевода, я не удивлена.
— Я назвал их в честь авторов любовных романов. Лиза Клейпас. Беверли Дженкинс. Тесса Дэр. Лорейн Хит. Кортни Милан. Кэт Себастиан...