(Если вы пойдете штудировать авторов по рекомендации Вигго, стоит отметить, что Лорейн Хит также переводилась на русский под именем Лорен Хит; это один и тот же автор, но два написания имени в переводе, — прим.)
— Опять-таки, я не удивлена. Ты назвал свои растения в честь авторов, которых любишь. Тут никаких придирок.
Он бросает взгляд на меня.
— Ты почему сегодня такая добренькая? Жалеешь меня? Это место настолько жалкое, что ты сжалилась надо мной...
— Воу, — я поднимаю ладони. — Подожди.
Вигго кладёт руки на бёдра и смотрит на меня.
— Окей. Жду.
От открытой неуверенности на его лице моё нутро скручивает узлами.
— Я не добренькая. Я тебя не жалею. Я просто... здесь. Реагирую на то, что вижу. Ты проделал нечто крупное, Вигго. Нечто впечатляющее. Ты открыл чёртов магазин, и ты многим можешь гордиться. Я не собираюсь это обсирать.
Он прочищает горло, трёт шею сзади, пониже натягивает бейсболку на глаза.
— Окей.
Я знаю, что у нас с ним не лучшее прошлое, но мне ненавистно понимать, что всё это время он ходил тут, активно болтал со мной, но при этом мысленно беспокоился, что я осуждаю его или, хуже того, просто потакаю ему. Сила моего раскаяния заставляет меня сделать то, что я никогда не делаю и ненавижу делать — объяснить своё поведение.
— Слушай, — тихо говорю я ему, поддёргивая рукава, чтобы занять себя чем-нибудь, помимо взгляда в эти поразительные искренние глаза. — То, как я вела себя в отношении тебя в колледже и в прошлом году — дело не в тебе. Дело во мне. И в колледже, и в шалаше ты был гостеприимным и тёплым, а я была... закрытой и холодной. Но я просто такая. Я такая со всеми. Я никогда не осуждала тебя и не считала тебя чем-то хуже меня. Я пришла на то, что считала большим открытием твоего магазина, потому что ты стремился к тому, что для тебя важно, впахивал как проклятый ради этого, и это стоит отпраздновать, даже если ты явно слишком увлечён любовными романами и скупаешь слишком много комнатных растений.
Вигго слегка приподнимает бейсболку и встречается со мной взглядом, уставившись на меня так, будто я шокировала его. А потом он улыбается.
— Спасибо, Лу. Это... очень любезно с твоей стороны сказать так. Я, ээ... — он прочищает горло и снова трёт шею. — Я рад, что ты сегодня пришла.
— Я тоже рада, — нервозность из-за тепла растапливает меня, я слегка качаю головой и проталкиваюсь мимо него, к последнему книжному шкафу, который он мне ещё не показывал. — А что тут? Приберегаешь лучшее напоследок?
— Это моя секция, где представлены книги без романтики, — объясняет Вигго, встав позади меня.
— Значит, действительно приберёг лучшее.
Он награждает меня притворно сердитым взглядом.
— Будь лапонькой.
Я оборачиваюсь к нему и пожимаю плечами.
— Я не могу быть слишком лапонькой. Судя по всему, это вызывает подозрения.
Вигго вздыхает, качая головой, и перенаправляет внимание на книжный шкаф от пола до потолка.
— Это вручную отобранные книги, которые не являются любовными романами, но всё равно внушают надежду на счастливый конец.
— Хмм, — я подхожу на шаг ближе, пробегаясь взглядом по корешкам. Я узнаю несколько прочитанных мной произведений, и все они мне понравились. Я провожу пальцем по корешку книги, которая заставила меня рыдать, по другой, которая держала меня на иголках до самого конца, а потом...
Мои пальцы соскальзывают с полки. Я поворачиваюсь лицом к Вигго. Я сразу понимаю — он знает, что это моя книга.
— Шарли мне не рассказывала, — говорит он, прочитав выражение моего лица. — Я сам догадался.
— Как?
Он берёт книгу, поворачивает обратной стороной и откашливается.
— «З.С. Рухиг пишет странные, жутковатые истории, потому что мир дал ей предостаточно пугающего материала для работы. Она не раздаёт конфеты на Хэллоуин, говорит «какой вздор» на Рождество и тратит все свои деньги на чрезмерно дорогую одежду и еду с доставкой. «Изохрон» — это её дебютное произведение».
— Ты догадался чисто по описанию автора?
— Нее. Описание заманчивое, но ничего не выдаёт. Начав читать, я сразу узнал твою манеру изложения. У тебя очень яркий стиль.
— Ты узнал мой стиль просто по одному семестру колледжа, семь лет назад, когда нас дважды поставили в пару.
Вигго склоняет голову набок.
— Очень хорошая память. Это правда было дважды.
К моим щекам приливает жар.
— Я сказала примерно. Я не запоминала точно.
Он улыбается.
— Ну-ну.
Тяжело вздохнув, я поворачиваюсь к книжным полкам и хмурюсь.
— Поверить не могу, что ты разместил мою книгу в своём магазине.
Улыбка сходит с его лица.
— Почему, чёрт возьми, ты так злишься из-за этого?
— Потому что... — я всплёскиваю руками, досадно растеряв слова. Я же писатель, чёрт возьми. Я должна уметь лучше выражать свои мысли. — Потому что... я не пишу счастливые концы.
Вигго хрюкает и прислоняется к книжному шкафу, скрестив руки на груди и улыбаясь. Это выглядит так снисходительно, что я хочу схватить его за бицепсы, натягивающие рукава рубашки, и трясти его, пока к нему не вернётся здравый смысл.
— Таллула, ты пишешь счастливые концы. Ты написала о том, как люди исцеляются вместе и снова обретают надежду. Это и есть счастливый конец.
— Я...
— Люсия достигла своего предела, — говорит его брат Рен, обняв Вигго одной рукой, пока ребенок с тёмными пушистыми волосами воет, пристёгнутый к его груди. — Извините, что перебиваю, — говорит он нам обоим. — Просто не хотел исчезать без предупреждения, — говорит он Вигго.
Вигго выгибает бровь, глянув в мою сторону.
— Приятно видеть, что некоторые люди не хотят так поступать.
Я сверлю его сердитым взглядом.
Повернувшись, Вигго обнимает брата, затем быстро и мягко целует малышку в лобик, при этом нежно накрывает её голову ладонью. Пока я наблюдаю за ним, в моём горле встает странный комок.
Плач младенца становится тише, и её глазки закрываются, пока Вигго кружит пальцами по её голове, будто делая нежный массаж скальпа. Он делает это снова, и ещё раз. Плач прекращается. Её веки трепещут, затем закрываются. Губы приоткрываются для крохотного детского сопения. Она вырубилась.
Рен качает головой, когда к собранию присоединяется ещё один Бергман — брат Вигго, Оливер.
— Я пробовал это буквально две минуты назад, — произносит Рен возмущённым шепотом. — Не сработало!
Вигго самодовольно улыбается.
— Должно быть, это волшебное прикосновение любимого дяди.
— Эй! — шипит Оливер поверх теперь уже спящего младенца. — Это я придумал эту технику успокоения.
— Мы придумали её вместе, — говорит Вигго. — А я довёл её до совершенства. Стандартная процедура.
Оливер моргает, уставившись на брата, затем бросается мимо Рена на Вигго, быстро поймав шею Вигго в захват, и устремляется сразу к его щекотному месту, если судить по приглушённому визгу Вигго.
— Ребёнок! — пищит Вигго в торс Оливера. — Я же её разбужу.
Звук получается таким высоким и пронзительным, что мне приходится прятать улыбку в кулаке. Я притворяюсь, будто откашливаюсь.
— Я закричу! — шипит Вигго, лихорадочно сопротивляясь, но Оливер слишком быстрый и ловит запястья Вигго в свою хватку.
— Надо было подумать об этом до того, как ты начал трепать своим наглым языком, — шепчет в ответ Оливер, щекоча его ещё усерднее.
— Вы двое, — Фрейя, их старшая сестра, тычет пальцами в верхнюю часть их подмышек, абсолютно в одно и то же место. Они оба вскрикивают и отшатываются в разные стороны. — Ведите себя прилично.
Они оба тяжело дышат. Вигго пихает Оливера в плечо.
— Да, Олли. Веди себя прилично.