— Он первый начал, — Оливер пихает Вигго в ответ, крепко хлопнув его по плечу. Вигго скулит от боли.
Элин, их мать, присоединяется к суматохе.
— Вигго Фредерик. Оливер Абрам. Перемирие, пожалуйста. А теперь обнимите свою мать на прощание.
Вигго и Оливер послушно подходят в объятия матери, позволяя ей крепко прижать их к себе и прошептать им слова, напоминающие её родной язык, шведский.
— Спасибо, что пришли, — говорит Вигго, когда его отец, держащий коробку контейнеров для еды и сумку на руке, которую забирает его жена, следующим притягивает Вигго в объятия и целует его в висок.
— Спасибо, что показал нам этот плод любви, — говорит его папа, потом отходит в сторону, давая место сонному светловолосому карапузу, распластавшемуся по плечу темноволосого мужчины с бородой и очками в толстой чёрной оправе. Это Эйден, зять Вигго, узнаю я секунду спустя. По крайней мере, я думаю, что это его зять. Этих чёртовых Бергманов так много, что не уследишь.
Ещё больше родственников выстраивается в очередь и расходится, пока Вигго стоит прямо у двери, возле кресел и бара с другой стороны, заслоняя меня своим телом в уголке с неромантическими книгами. Мы стоим так, что похоже, будто мы принимаем гостей на свадьбе.
Все Бергманы тепло прощаются со мной, выходя за дверь, будто их вовсе не смущает тот факт, что я просто стою тут с Вигго.
— Пока! — говорит мне маленькая девочка с тёмными волнистыми волосами (Линни, кажется?), вприпрыжку выскакивая за дверь. — Увидимся в воскресенье!
— Воскресенье? — спрашиваю я.
— Семейный ужин, — объясняет мать Вигго, беря Линни за руку прежде, чем девочка успела бы выбежать на парковку. — Тебе тоже стоит прийти! Вигго сообщит тебе подробности. Если есть какие-то ограничения в питании, дай ему знать. Мы всегда рады подстроиться. Доброй ночи!
— Я...
Завершают эту очередь Зигги и её бойфренд Себ, которые очень быстро обнимают нас, затем избегают возмущённого шёпота Вигго им на ухо, закричав:
— Нам пора! Йога рано утром!
Затем подходит моя сестра Шарли и Джиджи. Джиджи обнимает меня, целует в щёку и сматывается. Шарли обнимает Вигго, затем поворачивается ко мне и обнимает меня. Я обнимаю её в ответ, задерживая её прижатой к моему телу.
— Спасибо за приглашение на грандиозное открытие, — бормочу я.
Шарли, так её растак, может и крохотная, но сильная. Она выворачивается из моих объятий, отскакивает к двери и смущённо улыбается, стоя на пороге.
— Эм. Ну. Похоже, я что-то перепутала.
— Шарли...
— Доброй ночи! Люблю тебя! — она посылает мне воздушный поцелуй и удирает.
Внезапно в магазине становится зловеще тихо. Вигго провожает Шарли, опираясь предплечьем на косяк, и наблюдает, как его семья рассаживается по машинам. Я наблюдаю, как он улыбается в ночь и машет им, пока они выезжают и тоже машут из окон.
А затем я понимаю, что путь к отступлению наконец-то свободен — я могу метнуться наружу, схватив свои вещи, сесть на свою Vespa и скрыться.
Метнувшись за Вигго, я хватаю свою куртку-бомбер, затем сумочку — они обе лежали на одном из кресел с зелёной бархатной обивкой — я поворачиваюсь, просовываю руки в рукава, держа в одной руке сумочку и уже приготовившись удрать. Но потом застываю.
Вигго опасно пошатывается на пороге. Он держится за косяк и слегка трясёт головой, словно стараясь прийти в себя. Но потом опять начинает покачиваться.
— Эй, — я спешу к нему, и инстинкт заставляет меня обвить рукой его талию. Он похудел по сравнению с тем, каким я запомнила его в прошлом году... не то чтобы у меня имелись очень точные воспоминания о том, каким Вигго Бергман был год назад. Я чувствую его рёбра, резко выступающие кости таза, когда моя ладонь старается покрепче ухватиться за него. — Ты в порядке? — спрашиваю я у него.
— Голова закружилась, — бормочет он, проводя ладонью по лицу.
— Когда ты ел в последний раз?
Он задумчиво хмурится.
— Это... великолепный вопрос.
— Припаркуй свою задницу, — я пинаю ногой небольшое вращающееся кресло, отчего оно разворачивается сиденьем к нам, затем подвожу его туда. Вигго неуклюже приземляется и обмякает на кресле, закрыв глаза. Я роюсь в своей сумке и достаю конфетку с арахисовым маслом. У меня в сумочке всегда есть шоколадные конфеты с арахисовым маслом, рассчитанные на те моменты, когда у меня падает уровень сахара в крови. — Есть аллергия на орехи? Вообще какая-нибудь аллергия?
Он качает головой.
— Неа.
— Съешь это, — я снимаю обёртку и встаю между его раздвинутых ног. Голова Вигго безвольно заваливается назад. — Эй, — я бережно похлопываю его по щеке и придерживаю его голову, приподнимая. — Съешь это.
Вигго вяло приоткрывает рот, и я кладу туда конфетку. Он послушно начинает жевать. Я снимаю обёртку со второй конфеты и следом кладу ему в рот.
— И эту тоже.
— Такая командирша, — бурчит он с закрытыми глазами и тяжело вздыхает. — Не можешь подождать, пока мне не станет лучше, чтобы я мог этим насладиться?
Я закатываю глаза.
— Прекращай болтать, начинай жевать.
Он медленно моргает и трёт лицо, жуя конфеты. Он кажется чуточку бодрее, к его лицу возвращается цвет. Шоколад творит свою магию.
— Я хотел поесть ранее, но был слишком занят, следя, чтобы всё было идеально.
— На твоём, цитирую, «супер-маленьком открытии», — я скрещиваю руки на груди. — Где твоя семья увидела твой магазин. Если ты так увлёкся, когда здесь только они, то это не сулит тебе ничего хорошего, когда ты официально откроешься.
— Знаю, — говорит он, и его голос до сих пор звучит немного вяло. Я шарю в сумке и нахожу маленький пакетик фруктовых мармеладок. (Популярный в Америке жевательный мармелад, сделанный с натуральным желатином и фруктовыми ароматизаторами, — прим.). Я разрываю пачку, беру руку Вигго, высыпаю содержимое в его ладонь и подношу её к его рту. Вигго медленно жуёт и с набитым ртом говорит: — Спасибо.
— Не за что, — бормочу я, убирая обёртку обратно в сумку.
— Фух, — держа голову запрокинутой, он моргает, глядя в потолок. — Я снова чувствую себя человеком.
— Ох уж это чудодейственное влияние еды.
Вигго опускает голову, но приподнимает бейсболку, чтобы посмотреть мне в глаза, и вытягивает ноги. Они такие длинные, что окружают меня с двух сторон, пока я стою и смотрю на него.
— Ты поела что-нибудь, когда пришла? — спрашивает он.
— Нет. Я не была голодной.
— Ну, когда ты пришла, почти ничего и не осталось, — он всматривается в мои глаза. — Ты почему так поздно, кстати?
Чёрта с два я признаюсь, что испытывала гардеробный кризис, слишком озаботившись тем, как буду выглядеть перед человеком, чьё мнение обо мне и моей внешности определённо не должно меня волновать.
— Я... внезапно испытала прилив вдохновения в моей книге, — вру я. — Надо было записать, пока не растеряла слова. Сказала Шарли и Джиджи идти вперёд без меня.
Он улыбается.
— Ну, это хорошо, что вдохновение пришло. Это твоя третья книга?
Меня скручивает стыдом и раздражением.
— Всё ещё вторая.
Он вскидывает брови. Медленно выпрямляется на своём кресле.
— Ох, Лу...
— Неа, — я качаю головой. — Никаких вечеринок жалости. Я не жалею тебя и твой крутой магазин, который ты организовал. Ты не жалеешь меня и мою великую книгу, над которой я работаю уже великое множество времени.
«Великие книги требуют великого времени».
Моему издателю не понравилась реплика Вигго, которую я в него швырнула, но ко мне отнеслись с уважением. Я уделяю этой книге необходимое время, чтобы сделать её правильной. Даже если это даётся мне чертовски сложно.
Вигго мягко улыбается.
— Никакой жалости. Только... сочувствие. Тяжело, когда вещи, которых мы желаем, требуют больше времени на воплощение, чем нам хотелось бы. И уважение — я рад, что ты настояла на своём.