— Да, ну... — я пожимаю плечами, поправляя сумку повыше на плече. — Это было необходимо.
На мгновение между нами повисает тишина. Я переступаю с ноги на ногу. Мне стоит уйти.
— Скажем, а ты бы не хотела... — склонив голову, Вигго поднимает на меня взгляд. Прикусывает губу. — Нее, забудь.
Вот он, мой момент. Что бы он ни хотел сказать, он остановил себя, забрал обратно оливковую ветвь, то дружелюбное предложение, которое он хотел озвучить. Мне стоит ухватиться за это. Уйти. Теперь он в порядке. Его супер-маленькое открытие прошло хорошо. Я пришла, поздравила его. Моя совесть чиста, сожаление о том, что я была такой колючей в отношении такого мягкосердечного человека, стёрто теперь, когда я пришла сюда и сделала то, что обещала себе. Теперь я могу выйти и не оборачиваться назад.
Но вместо этого я наблюдаю за собой будто со стороны, когда моё тело подавляет здравый смысл и легонько пинает его ногу в ботинке.
— Я бы не хотела что?
Вигго улыбается, медленно и устало, всё ещё горбясь в кресле и сдвинув бейсболку назад.
— Я собирался спросить, не хочешь ли ты сходить перекусить. Я бы не отказался от огромной миски лапши. Тут недалеко есть отличный китайский ресторанчик, примерно в десяти минутах отсюда, если на машине. Но потом я решил, что ты наверняка не захочешь.
«Скажи ему, что он прав. Попрощайся. Выйди за дверь и просто продолжай идти».
Но что ждет меня, если я уйду прямо сейчас? Возвращение в дом Шарли, где я поселилась на последнюю неделю, потому что мой арендодатель весьма нелегально предупредил меня буквально за несколько дней о том, что продал дом, в который я за последний год аренды вложила слишком много денег. И снова посмотреть в лицо Шарли и Джиджи, которыми я чрезвычайно раздосадована, потому что они обманом затащили меня на это собрание исключительно близких людей? Даже если я покатаюсь какое-то время и поеду домой, мне всё равно придётся вернуться к своему дивану и ноутбуку с вордовским документом, в котором укоризненно мало слов.
Я выгадываю себе время, доставая телефон и проверяя своё устройство НМГ через приложение. Мой уровень сахара в норме, так что я могу сесть за руль, и ничего не случится до тех пор, пока я не доберусь до еды.
Я могу согласиться на китайскую кухню. Это может быть просто совместный ужин, ничего больше. Я могу питательно поужинать, привести мысли в порядок, пробраться в квартиру Шарли так поздно, что они с Джиджи уже будут спать, и избежать разговора с сестрой, к которому я определённо не готова — разговора о том, что не надо подталкивать меня к тому, к чему я не готова.
— Может, ты меня всё-таки не раскусил, Вигго Бергман. Может, миска ло мейн — это как раз то, что мне нужно.
(Ло мейн — китайское блюдо с лапшой. Он часто содержит овощи и некоторые виды мяса или морепродуктов, обычно говядину, курицу, свинину или креветки. Его также можно подавать с вонтонами, а можно есть только с овощами. — прим.)
Медленная, сексуальная улыбка озаряет его лицо, даже спрятанная под дикой бородой. Я безуспешно пытаюсь раздражаться из-за того, каким довольным он выглядит, как проворно соскакивает с кресла.
— Что ж, тогда, Лулалу, давай отправляться в путь.
Глава 7. Вигго
Плейлист: Ezra Vine — Celeste
— Где, говоришь, это место? — прищурив глаза, Таллула смотрит на дорогу так, словно одна лишь сила её хмурого взгляда способна раскрыть место нашего назначения.
Я с удовлетворительным щелчком запираю засов на входной двери магазина.
— Буквально в пяти минутах пути дальше по дороге. Давай, я сяду за руль, — дойдя до моей машины, я вставляю ключ в замок. Моя машина такая старая, что у неё нет опции открывания двери брелком или без ключа.
Таллула бросает один взгляд на Эшбери и останавливается.
— Я в эту колымагу не сяду.
Я многозначительно распахиваю глаза.
— Будь добра, говори тише. Эшбери услышит твои жестокие слова.
Она хрюкает, скрещивая руки на груди.
— Эшбери нужно услышать правду. Он заслуживает милостивой кончины на свалке.
— Таллулалу, ты разбиваешь мне сердце. Ты не можешь так говорить про мой автомобиль.
Покачав головой, она поворачивается к блестящему кроваво-красному мопеду Vespa, припаркованному через несколько место от меня. Я моргаю, изрядно удивившись. Мне казалось, что она относится к рассудительному, осторожному типу людей — я ожидал увидеть гибридную машину с безупречным салоном, а не сексуальный как сам ад и опасный мопед. Таллула оборачивается через плечо и бросает на меня холодный взгляд, выгнув бровь и поджав полные губы в твёрдую, серьёзную линию.
Моё тело пробуждается к жизни.
— Ты наслаждайся поездкой в этой горе ржавого металла с двигателем, — говорит она. — Я туда не сяду. Просто скажи мне, куда поехать, и мы встретимся на месте. Скажу сразу, я не поеду следом. Я не доверяю этой колымаге, вдруг из неё запчасти посыплются.
Я кручу связку ключей на пальце, косясь на мопед, пока Таллула совершает очаровательный маленький прыжок и перекидывает ногу через сиденье. Далее она с холодной эффективностью распускает свою гульку. Льдисто-голубые волосы водопадом рассыпаются по плечам, после чего она собирает их в низкий хвостик и надевает блестящий чёрный шлем.
Чувство вины пронзает меня, когда я смотрю на свою бедную потрёпанную машинку, и её выцветшая жжено-оранжевая краска испещрена зияющими пятнами ржавчины. Я кладу ладонь на багажник и вздыхаю.
— Извини, Эш. Я простой смертный. Она горячая. И она будет ещё горячее за рулём итальянского врум-врум. Я не могу отказаться.
— Ты серьёзно разговариваешь с машиной? — окликает Таллула.
— Ты не могла бы? — кричу я в ответ. — У нас тут уединённый момент. Разговор по душам.
Она закатывает глаза.
— Ты просто отдыхай, — я снова похлопываю по багажнику, затем прицепляю карабин связки с ключами к шлёвке моих джинсов. — Я скоро вернусь, дружок.
Повернувшись, я вижу, что Таллула хмуро смотрит на меня. Когда я бегу к ней трусцой, она хмурится ещё сильнее.
— Ты что делаешь? — спрашивает она.
— Напрашиваюсь пассажиром, естественно, — я сажусь на сиденье позади неё и подвигаюсь поближе.
Спина Таллулы делается прямой как кол.
— Я не предлагала подвезти тебя.
— И всё же у тебя тут есть запасной шлем, — я снимаю бейсболку, надёжно заталкиваю её в задний карман, затем надеваю шлем.
Таллула медленно поворачивается, окидывает холодным оценивающим взглядом, затем опускает визор своего шлема.
— Что ж, — её голос приглушается шлемом, но нельзя не заметить, что он сочится сарказмом. — Приятно видеть, что с первого курса колледжа ты не стал менее настойчивым.
Я улыбаюсь.
— Приятно видеть, что ты даже спустя столько лет помнишь детали моего искромётного характера.
Таллула резко опускает мой визор, затем поворачивается лицом вперёд. Двигатель с рёвом оживает. Она крепко сжимает моё бедро и тянет, подтаскивая меня вперёд. Я матерюсь себе под нос, после чего весь воздух вылетает из моих лёгких. Таллула берёт меня за вторую руку, обвивает ей свою талию, мягкий изгиб бедра и живота. По мне проносится волна жара.
— Теперь сделай то же самое со второй рукой, — приказывает она.
Медленно, будто в трансе, я обвиваю второй рукой её талию. Я по сути весь обвился вокруг Таллулы, а она такая невысокая, что даже в большом прочном шлеме её голова аккуратно помещается под моим подбородком. Она такая свирепая и колючая, но ощущается такой сладкой и мягкой, когда прижата ко мне.
— Прекрати улыбаться, — рычит она.
— Откуда ты знаешь, что я улыбаюсь? — я определённо улыбаюсь. Что я тут могу поделать?
— Называй это чутьём, — двигатель ревёт ещё громче. — А теперь держись.