Вигго, похоже, не заметил моего появления. Я могу сделать несколько шагов назад, свернуть за угол и ускользнуть обратно в свою комнату, перекусить чем-нибудь из прикроватной тумбочки и почитать часик, или сколько там ему понадобится, чтобы скрыться в другой части дома, чтобы одеться, может, принять душ...
Мой разум переполняется образами обнажённого тела Вигго, каким я представляю его себя. Эти твёрдые сильные руки, напрягавшиеся, пока он вчера собирал мои органайзеры для обуви. Та полоска его живота и бёдер, обнажившаяся в тот первый день, когда я пришла и обнаружила его запыхавшимся и вспотевшим. Вид его длинных мускулистых ног сегодня утром. Все визуальные фрагменты его, которые я видела, сливаются в грязную фантазию. Вигго, поджарый, твёрдый и мокрый, под струями душа, мыльная вода стекает по его загорелой кожей, капельки сбегают по его подтянутому животу, по резко выступающим костям таза, ниже, где он...
Я морщусь и зажмуриваюсь ещё сильнее, пытаясь прогнать возбуждающие картинки. Когда я делаю ещё один осторожный шаг назад, пол подо мной издаёт возмутительно громкий скрип.
Мои глаза распахиваются. Вигго опускает свой любовный роман ровно настолько, чтобы открыть моему взгляду бледно-голубые глаза и одну вскинутую бровь.
— Ты по утрам настолько зависишь от кофе, что не можешь нормально идти вперед или даже держать глаза открытыми, пока не получила свою дозу?
Я бурчу себе под нос, врываясь обратно на кухню, мимо него, к его выдвижной полочке в кладовке.
Вигго широко улыбается, окинув меня беглым взглядом, и ставит чайник.
— Кофе будет готов буквально через минуту.
— Спасибо, — бормочу я, схватив из коробки злаковый батончик — тот самый, что я чаще всего ем по утрам. Я достаю устройство для управления помпой — гаджет, похожий на маленький айфон, который существенно упрощает жизнь с диабетом по сравнению с теми временами, когда мне приходилось вручную считать количество инсулина исходя из объёма съедаемых углеводов — и ввожу количество углеводов в злаковом батончике, чтобы получить нужный объём инсулина. Затем срываю обёртку и откусываю большой кусок.
Вигго ведёт себя тихо, прислоняется к кухонному шкафчику и читает. Это напоминает мне ту встречу на террасе в прошлом году, наблюдение за рассветом, когда он сидел смирно и наблюдал, как солнце разливается над землей, макушками деревьев, и впитывал это всё взглядом.
Жуя свой злаковый батончик, я позволяю себе делать то же самое. Я стою неподвижно и просто... упиваюсь моментом. Я осознаю, какой это редкий момент, как долго я не присутствовала просто в настоящем, позволяя себе чувствовать.
Прохладный утренний воздух проникает через открытые окна, колышет шторы, отчего они надуваются как паруса корабля. Кофе просачивается через фильтр и падает в кувшин размеренным успокаивающим капанием. Вигго проводит пальцем по краю страницы своего любовного романа, а дальше следует тихий шелест, когда он переворачивает страницу.
Я гипер-остро осознаю каждую деталь, и меня почти ошеломляет красота всего этого. И мне кажется, будто я уже бывала здесь прежде, будто я проснулась от сна, который вовсе не был сном. По мне проносится дрожь. Дежавю кажется мне чертовски странным.
Плюхнувшись на один из стульев за кухонным островком, я откусываю ещё один кусок злакового батончика, окружённая богатым ароматом просачивающегося кофе, осязаемым присутствием Вигго, мягкой одеждой на его твёрдом теле, когда он поворачивается, кладёт книгу, затем разливает кофе по двум кружкам.
Я смотрю на него, так... разрываясь и чувствуя себя сбитой с толку.
Почему меня так влечёт к нему? Почему я не могу сдержать это так, как сдерживала со многими другими людьми? Положить в коробочку с моими незаметными границами и точками контакта в моей жизни, с моими мыслями и чувствами?
Что мне с этим делать?
Вигго поворачивается и ставит передо мной кофе, затем садится на стул по другую сторону от меня. Наши руки соприкасаются вскользь, и я вздрагиваю, отстраняясь и надеясь, что спрятала это за тем, что поднесла кружку к губам и опёрлась локтями на стол.
Вигго отпивает свой кофе. Я отпиваю свой. На сей раз он не такой обжигающе горячий, и я гадаю, вдруг он вспомнил, как я обожглась в шалаше, и сумел приготовить кофе идеальной для меня температуры. Затем я вижу кубик льда, плавающий в моём кофе и быстро растворяющийся.
Моё сердце совершает кульбит. Я поднимаю кружку и быстро выпиваю треть содержимого.
Вигго наблюдает за мной, когда я опускаю кружку. Затем говорит:
— Теперь, когда ты несколько удовлетворила потребность в кофеине, я хочу поговорить о прошлом вечере.
Я выпучиваю глаза. Ставлю кружку и смотрю на гладкую тёмную поверхность её содержимого.
— Окей.
Он медленно поворачивается ко мне на своём стуле. Его колено задевает моё.
— Я хочу извиниться за то, в какое русло я завёл разговор.
Я вскидываю голову и смотрю ему в глаза.
— Вигго, я тоже была там с тобой. Чёрт, да я первая начала.
— Но ты моя гостья. Ты мне помогаешь, ты остановилась здесь, и с моей стороны дерьмово было говорить о... об этом, — деликатно говорит он, — когда нам предстоит работать вместе, жить вместе. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя загнанной в угол или испытывала дискомфорт...
— Вигго, — мой голос звучит твёрдо. Я тоже разворачиваюсь к нему лицом.
Ну что за человек? Мне хочется его хорошенько встряхнуть. Мне хочется его поцеловать. Он так сильно отличается от всех других, кого я когда-либо знала. Он намного превосходит всех, кого я когда-либо знала — такой внимательный, чувствующий, беспокоящийся, тратящий так много энергии, разрывающийся из-за того, чтобы поступить правильно, обойтись правильно со мной, хотя мы едва ли друзья.
Вигго сглатывает, всматриваясь в мои глаза.
— Да, Лула?
Я мягко беру его ладонь и сжимаю.
— Ты не сделал ничего плохого. Я не испытывала дискомфорт. Прости, если я вызвала дискомфорт у тебя...
— Нет, — быстро говорит он, подавшись ближе и снова задев меня коленями. — Нет, не вызвала.
Наши глаза не отрываются друг от друга.
— Уверен? Потому что сейчас ты, похоже... испытываешь небольшой дискомфорт, если ты понимаешь, о чём я.
Он прищуривается, как будто пытаясь понять, что я имею в виду. Я показываю пальчиком вниз. Он смотрит на свои колени, затем резко вскидывает голову, и к его щекам приливает жар.
— Таллула Кларк!
— Что? — я смеюсь. — Как я могла не заметить такое, дружочек?
Вигго сверлит меня сердитым взглядом, подвинувшись ближе к стойке, что вообще никак не скрывает то, какой он твёрдый под шортами.
— Наш разговор прошлым вечером был весьма красочным, и его влияние не совсем... угасло.
— Ну, это определённо не выглядит «угасшим».
Вигго качает головой, и его лицо озаряется улыбкой, после чего он делает глоток кофе.
— И ещё я, возможно, читал горячую сцену, когда ты вошла.
У меня отвисает челюсть.
— Погоди. Любовные романы так влияют на тебя?
— Угу, — подтверждает он, покосившись на меня поверх кружки с кофе. — Вот теперь любовные романы завладели твоим вниманием, да? Ставлю десять баксов, что ты начнёшь читать какой-нибудь из них ещё до конца недели.
— Десять баксов? Да ты прям транжира.
— С тобой я не рискую ставить много, — он снова делает глоток кофе.
Я заворожённо таращусь на него.
— Они реально вызывают у тебя стояк?
Вигго поперхивается прямо в кружку и вытирает рот. Кажется, я его шокировала.
— Таллула, — укоризненно отчитывает он.
— Ой да брось. Давай не будем щепетильничать из-за того, что сегодня утром у тебя эрекция, а я проснулась совершенно мокрой...