Выражение лица Вигго становится нейтральным.
— Ты никогда не сидела с кем-нибудь в обнимку?
Я быстро мотаю головой.
— Родители никогда этого не делали. Может, я сидела в обнимку с Шарли, когда она была маленькой и расстроенной? Но...
— Никто не сидел в обнимку с тобой, — тихо говорит он.
Я киваю.
Его взгляд удерживает мой. Он медленно тянется к моей руке и сжимает.
— Тогда я бы сказал, что это срочно нужно исправить.
Вигго тянет меня за руку, поднимая на ноги, затем открывает передо мной дверь. Я свободной рукой беру контейнеры с остатками нашей еды, наблюдаю, как он закрывает за нами дверь, и иду за ним внутрь.
Он забирает у меня еду, оставляет на кухонном столе, затем тащит меня за собой. Оборачиваясь через плечо, он улыбается.
— Ты не могла выбрать лучше кандидата, чем я. Я король обнимашек.
От этого внутри всё скисает. Мне не нравится думать обо всех людях, с которыми обнимался Вигго. Должно быть, моё недовольство отражается на моём лице.
Вигго склоняет голову набок.
— Что вызвало это лицо?
— Ничего.
— «Ничего». Хмм, — он садится на диван, затем широко разводит ноги. — Прямо сюда. Давай, Лулалу.
— Прямо куда?
Он похлопывает по месту между своих ног.
Я скептически кошусь на это место.
Он улыбается.
— Обнимашки подразумевают близость. Ты ведь этого хочешь, верно? Если нет, мы можем просто сесть на диване рядом...
— Так нормально, — выпаливаю я. Затем встаю коленями на диван и кручусь так, пока не оказываюсь спиной к его груди. Я держусь в напряжённой неловкой позе, согнулась так, будто замерла посреди качания пресса. Вигго это чувствует.
— Откинься на меня, — тихо говорит он, обдавая моё ухо тёплым дыханием.
Я подавляю дрожь.
— Я тяжёлая. Весь мой вес будет на тебе.
— В этом и смысл, — он тянет меня назад. — Откинься на меня.
Я подчиняюсь, по крайней мере, сильнее чем раньше, стараясь поверить ему. Вигго нежно обхватывает меня рукой через ключицу, уговаривая прильнуть к нему.
— Поверь мне, Лу. Я могу тебя удержать.
Наконец, я полностью расслабляюсь, как сделала бы это, лёжа в ванне. Вигго прислоняет голову к моей голове, его подбородок к моему виску, и глубоко вздыхает.
— Вот так.
Я закрываю глаза, впитывая сладкий и успокаивающий прилив тепла, разливающийся по моим венам. От Вигго пахнет древесным мылом, которое я иногда беру в душе, подношу к носу и нюхаю как одержимая похотью чудачка; а ещё лёгкими нотками корицы и сахара, которые я отследила до его масла для бороды. Его рука тяжёлая, бицепс округлый и жёсткий, натягивающий футболку. Я поднимаю свободную руку и прослеживаю венку, пролегающую прямо под поверхностью кожи.
Он дрожит.
— Прости, — я убираю руку.
Он берёт мою ладонь и кладёт обратно на свою руку.
— Это была хорошая дрожь.
Уголки моих губ приподнимаются в улыбке. Я рада, что сижу спиной к нему. Так кажется безопаснее. Интересно, не поэтому ли он расположил нас так. Я уверена, что есть и другие варианты обнимашек на диване, лицом друг к другу, но это... кажется хорошим способом изучить азы обнимашек.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Вигго. Я поднимаю взгляд и замечаю наше отражение в экране выключенного телевизора. Волна смущения из-за того, что он всё же меня видел, стихает, когда я замечаю, что его глаза закрыты, и на его лице играет умиротворённая улыбка.
— Хорошо, — говорю я ему, положив голову обратно на изгиб его плеча. — Ты мог бы быть помягче, но мы над этим поработаем. Дай мне побольше времени проследить, чтобы ты каждый день нормально питался, и я тебя откормлю.
— Будь лапочкой. Может, я смущаюсь из-за того, что я не крепко сложенный.
Я закатываю глаза. Он великолепен, и он должен это понимать.
— Прекрати закатывать на меня глаза, Кларк.
Мой взгляд резко возвращается к телевизору и нашему отражению, где я замечаю, что он наблюдает за мной. И улыбается.
— Прекрати шпионить за мной, Бергман.
Его улыбка становится шире.
— Не шпионю. Просто наблюдаю... пытаюсь понять, что ты думаешь.
Я удерживаю его взгляд.
— Я думала, что ты красивый. Что твоё тело совершенно.
Его улыбка слегка сползает. Наши глаза не отрываются друг от друга. Его хватка на мне сжимается крепче. Я тоже крепче стискиваю его руку.
Мы стоим на пороге, который я обещала себе не переступать до того, как стала честна с собой, до того, как рассказала ему о своих попытках быть той, кто живёт за пределами тесно укреплённых стен и идеологии — напуганной, любопытной, неопытной.
Я должна ударить по тормозам в плане того, куда мы направляемся, потому что сначала мне нужно это — эти безопасные, заботливые прикосновения, этот комфорт с ним. Наши взгляды до сих пор не разлучаются в отражении телевизора. Зарождается идея.
Вигго склоняет голову набок.
— Что такое?
— Хочешь... посмотреть фильм?
Он хмурит лоб. Я удивила его. Но потом он одаривает меня очередной сладкой и мягкой улыбкой.
— С радостью.
***
Один фильм просмотрен — мой выбор. Один впереди — его выбор.
— Покойся с миром, Хит, — говорит Вигго, когда по экрану бегут финальные титры «Истории рыцаря». Я поднимаю свой стакан воды в жесте мрачного тоста, затем делаю большой глоток.
— Хит был отличным актером, — говорю я ему.
Вигго кивает.
— Гениальным. Блин, я обожаю этот фильм.
Я улыбаюсь.
— Один из моих самых любимых.
— Почему он тебе нравится? — спрашивает он, взглянув на меня.
Я задумчиво хмурюсь.
— Потому что он... про то, чтобы тянуться за пределы жизни, в которой ты родился; про то, как это тяжело — не только достичь этого, но и верить в себя, пока ты стараешься. Плюс забавные анахронизмы — старинная одежда, современная музыка и танцы — ну и конечно, Хит Леджер и Шэннин Соссамон превосходно радуют глаз.
— У этих двух персонажей вполне миленькое романтическое ответвление от сюжета, — говорит Вигго, играя бровями.
Я награждаю его притворно сердитым взглядом.
— Ключевое слово — ответвление.
— Вот только за это я заставлю тебя смотреть самый приторно романтичный фильм из всех, что я видел.
Я издаю преувеличенный стон.
— Ты меня слышала, — он похлопывает меня по бедру в такой манере, которая заставляет меня мечтать, чтобы он шлёпнул в два раза сильнее и по моей заднице. Я пытаюсь игнорировать это, вернуть себя в то состояние, в котором я провела последние два часа — объятия, безопасная и несексуальная близость. — Сделай попкорн, — говорит он, — затем возвращайся сюда и готовься плакать.
— Сам делай попкорн. Я не дотянусь.
Вигго склоняет голову, глядя на меня, затем нежно стукает меня кончиком пальца по носу.
— С новым табуретом-стремянкой на кухне сможешь и дотянешься.
— С каких пор на кухне есть табурет-стремянка?
— С сегодняшнего дня.
Я прищуриваюсь.
— Ты построил мне табурет-стремянку.
Его щёки слегка розовеют.
— Кто сказал, что я его построил? — он чешет себя за ухом. — Может, я сгонял в Икею.
— Когда? После полуночи, когда я слышала, что ты наконец-то лёг в кровать, или до восьми утра, когда я проснулась от того, что ты готовишь кофе? С тех пор мы весь день провели вместе.
Он смущённо улыбается.
— Последние несколько недель я потихоньку выкраивал на это время. Две ночи назад мне не спалось. Тогда я закончил покрывать его лаком. Теперь всё просохло.
Я вздыхаю.
— Вигго. Давай ты перестанешь быть таки внимательным, пожалуйста? И будешь побольше спать?
Его взгляд не отрывается от моего.
— Сон переоценён...
— Неправда.
— И мне нравится думать о тебе, Лу. Ты моя соседка. Я хочу, чтобы ты имела возможность сделать здесь всё, что тебе нужно.